Музыка Риккардо Дриго
Программка премьерного показа
© Мариинский театр
Одноактный балет «Пробуждение Флоры» был сочинен в 1894 году ко дню великокняжеской свадьбы. На афише значились имена двух хореографов: Мариуса Петипа и Льва Иванова. Для главного балетмейстера петербургской труппы Петипа эта работа стала возвращением после длительной болезни. Для второго балетмейстера Иванова, за полтора года до того в отсутствие Петипа сочинившего «Щелкунчик», а за пять месяцев до «Флоры» представившего вторую картину «Лебединого озера», – привычной «пригородной» постановкой, каких для летних театров он подготовил немало. Теперь не найти ответа на вопрос о том, кто что сочинил в новом балете. Подразумевали ли заявленные афишей «танцы и mise-en-scène балетмейстера М. Петипа» лишь общее руководство постановкой или нуждавшийся в напоминании о себе при дворе мастер сочинил какие-то вариации и дуэты, неизвестно. Однако после генеральной репетиции газеты восторгались «неистощимым талантом и разнообразием фантазии нашего первого балетмейстера М. И. Петипа»1.
Программка премьерного показа
© Мариинский театр
Балет впервые увидел свет рампы в петергофском театре 28 июля, на третий день после бракосочетания великой княжны Ксении Александровны (дочери Александра III) и великого князя Александра Михайловича (внука Николая I, двоюродного дяди и друга детства будущего императора Николая II). Торжества по случаю бракосочетания проходили в Большом Петергофском дворце, а для парадного спектакля отремонтировали построенное еще в 1745 году здание петергофского театра. Благодаря новой пристройке в театре появились боковые павильоны-фойе с буфетами и просторный вестибюль. В зрительном зале расширили императорскую ложу. Теперь она «имела вид величественного шатра, увенчанного Императорской короной, из-под которой спадают красивыми складками богатые красные драпировки с золотой бахромой по краям, поддерживаемые золочеными витыми штангами. Занавес, отделяющий зрительный зал от сцены, был вновь написан декоратором Г. Левотом. Театр освещался на этот раз электричеством, которое было специально проведено к этому дню. Все прилегающие к Императорским ложам комнаты, а также внутренние галереи и коридоры театра были красиво декорированы тропическими растениями. ‹…› В этот вечер вся площадь перед театром была роскошно иллюминирована и освещена массой электрических солнц,» – сообщал хроникер «Ежегодника императорских театров»2.
Петергофский театр 28 июля 1894 года. Рисунок Константина Иванова
Ежегодник императорских театров. 1893–1894. С. 420–421
Спектакль, на котором присутствовали императорская чета, наследник, члены царской семьи и иностранные гости, начался с «Боже, царя храни!». Затем было исполнено второе действие оперы Гуно «Ромео и Джульетта» с Медеей и Николаем Фигнер в главных партиях. А после антракта давали новый балет – о счастливом воссоединении ласкового ветра Зефира и покровительницы садов и растений Флоры. Незатейливая история об античных богах, безмятежную жизнь которых омрачает лишь холод утренней росы, вполне соответствовала случаю.
Евгений Пономарёв. Эскизы костюмов Флоры и Вакханки
© Санкт-Петербургская государственная театральная библиотека
Музыку к анакреонтическому спектаклю сочинил дирижер и композитор балета Мариинского театра Риккардо Дриго. В главной партии выступила восходящая петербургская звезда Матильда Кшесинская. К тому времени, проработав в театре четыре сезона, она уже исполнила немало заметных ролей, однако на нее балет был поставлен впервые. На сцене создававшая образ счастливо влюбленной Флоры, в жизни артистка переживала противоположные чувства: летний сезон был для нее омрачен известием о помолвке наследника, ее бурный роман с которым наблюдала императорская труппа, с принцессой Алисой Гессен-Дармштадтской.
Матильда Кшесинская – Флора, Вера Трефилова – Купидон
© Мариинский театр
По сюжету балета счастью влюбленных радовался юный Купидон, в роли которого дебютировала только что выпустившаяся из Театрального училища Вера Трефилова. А соединял Зефира и Флору лучезарный Аполлон в исполнении бессменного солиста едва ли не всех балетов тех лет Павла Гердта, готовившегося отметить пятидесятилетие.
Павел Гердт – Аполлон. Карикатура братьев Легат на Павла Гердта
© Мариинский театр
Спектакль был густо населен богами, нимфами, вакханками и вакхантами, которые танцевали, принимали повелительные позы, держали цветочные гирлянды и выстраивались в живые картины. В час сценического времени постановщики вместили все, что в рядовых спектаклях растягивали на три-четыре акта: щедро костюмированные классические танцы – ансамблевые, дуэтные и сольные, пантомимные речи, порхание амуров с крахмальными крыльями и шествие живого козла. Танцевальное изобилие, пышность оформления и кажущееся избыточным для камерного спектакля количество персонажей были под стать торжественности момента и богатству окружающей обстановки. «Те, кто никогда не видел парадного спектакля в России, не могут себе представить роскоши и великолепия, с которыми Придворное ведомство умело организовать подобные торжества»3, – вспоминала уже в эмиграции Кшесинская.
Анакреонтический пейзаж. Декорация Михаила Бочарова к балету «Пробуждение Флоры»
Рисунок Ф. Козачинского. Ежегодник императорских театров. 1893–1894. С. 200
Через полгода «Пробуждение Флоры» было показано на сцене Мариинского театра: 8 января 1895 года новый балет включили в программу прощального бенефиса Марии Андерсон. И с тех пор спектакль надолго закрепился в репертуаре – его давали в один вечер с другими одноактными балетами, дополнением к двух- или даже трехактным действам.
Людмила Шоллар – Купидон, Елизавета Гердт – Диана
© Мариинский театр
Через танцы этого балета прошли многие восходящие и уже состоявшиеся звезды императорской сцены. Внимательные критики ревностно отслеживали их успехи: «В роли Флоры г-жа Павлова 2-я доказала, что для поэтических образов и для танцев строгого классического стиля она имеет много преимуществ. Ея воздушные танцы и легкие пируэты переносили зрителя в эпоху процветания классической хореографии, эпоху Тальони, Гранцовой и др. Антураж был составлен неудачно и небрежно: развинченная по манерам и без художественного чутья Диана (г-жа Леонова 1-я), карикатурный по формам сложения Аполлон (г. Козлов), бесцветная Аврора (г-жа Офицерова) не удовлетворяли художественному критерию зрителя и оставили далеко не выгодное впечатление»4.
Гораздо более губительным, нежели роса и холодное дуновение северного ветра Аквилона, для Флоры стал вихрь революции. В советском театре балеты о капризах богов были признаны вредными – Флора впала в летаргический сон и снова проснулась лишь в новом тысячелетии.
На рубеже 1990–2000-х балет Мариинского театра был активно занят реконструкцией старинных спектаклей: по сохранившимся в Гарвардской библиотеке бумажным записям балетов Мариуса Петипа хореограф Сергей Вихарев восстанавливал дореволюционные шедевры. «Пробуждение Флоры» вслед за первоначальным вариантом «Спящей красавицы» и редакцией «Баядерки» 1900 года стало третьим опытом пробуждения балетного антиквариата.
Евгения Образцова – Флора, Владимир Шкляров – Зефир, Максим Чащегоров – Аполлон. 2007
© Мариинский театр / Фото Наташи Разиной
По эскизам 1894 года и фотографиям были воссозданы костюмы и декорации. Исполнители освоили расшифрованный по записям Николая Сергеева весьма затейливый хореографический текст. И на открытии фестиваля балета «Мариинский» 2007 года состоялась премьера возобновления. Ни один газетный рецензент премьеры не обошел вниманием четвероногого участника спектакля, а телевизионные сюжеты обсуждали закулисные приготовления козла едва ли не с большим воодушевлением, чем профессиональные достижения солистов.
© Мариинский театр / Фото Наташи Разиной. 2007
«Невероятно забавны мужчины-боги в коротких туниках и париках; “нимфы” в трехступенчатых хитонах и с клумбами цветов на голове; мохнатые пухлые “сатиры”, похожие на неощипанные “ножки Буша”; “ветры” с огромными крыльями архангелов; Бахус в римской тоге; не говоря уж о живом белоснежном козле, возглавляющем всю эту вакханалию, – писала критик Татьяна Кузнецова. – Балет завершают многолюдные “живые картины” с олимпийскими богами – жанр невиданный и невероятный в наши дни. ‹…› И если “Пробуждение Флоры” обыграть как стилизацию – с некоторой долей иронии и отстраненности, предложив артистам изобразить своих исторических прототипов, спектакль стал бы уникальным образчиком балетоманского зрелища XIX столетия. Но вся архаическая прелесть балета гибнет под грузом невероятного благоговения, с которым труппа Мариинки танцует священные па самого Петипа. И становится совершенно ясно, почему молодые балетмейстеры Фокин и Горский так яростно бунтовали против старика Петипа: всерьез изображать козлов и олимпийских богов и при этом уважать свое дело было решительно невозможно уже сто лет назад»5.
Екатерина Осмолкина – Флора, Андриан Фадеев – Зефир, Виктор Баранов – Аполлон. 2007
© Мариинский театр / Фото Наташи Разиной
Важность реконструкторской работы отметило профессиональное сообщество: спектакль получил «Золотую маску», а Сергей Вихарев за возрождение к жизни комбинаций Петипа был признан лучшим хореографом сезона.
Балет вошел в репертуар, и до сих пор изредка на исторической сцене Мариинского театра «затонувшая цивилизация предстает во всем блеске и очаровании»6.
Ольга Макарова
© Мариинский театр / Фото Валентина Барановского. 2017
1 Петербургская газета. 1894. 25 июля.
2 Ежегодник императорских театров. 1893–1894. С. 422–430.
3 Кшесинская М. Воспоминания.
4 Н. [Федоров]. Балет // Театр и искусство. 1903. № 46. С. 860.
5 Кузнецова Т. Мариинка разбудила Флору // Коммерсантъ. 2007. 17 апреля.
6 Циликин Д. Природа возьмет свое // Время новостей. 2007. 16 апреля.
