Клавир «Кащея Бессмертного». Автограф. 1902.
Архивный отдел музыкальной библиотеки Мариинского театра (б. Центральная музыкальная библиотека Дирекции императорских театров)

В «Летописи моей музыкальной жизни» Римский-Корсаков рассказывает об исполнении «Кащея Бессмертного», которое состоялось в Петербурге 27 марта 1905 года. «К довершению всего, учащиеся затеяли оперный спектакль в театре Комиссаржевской, долженствовавший состоять из моего “Кащея” и концертного отделения. “Кащея” разучили очень мило под управлением Глазунова. По окончании “Кащея” произошло нечто небывалое: меня вызвали и стали читать мне адреса от разных обществ и союзов и говорить зажигательные речи. Говорят, что кто-то крикнул сверху: “Долой самодержавие!” Шум, гам стояли неописуемые после каждого адреса и речи. Полиция распорядилась спустить железный занавес и тем прекратила дальнейшее»³.

Эта история фактически закрыла дорогу опере на сцену Императорских театров, однако в частных театрах «Кащей Бессмертный» исполнялся. Еще одно представление в Петербурге – силами студентов-консерваторцев – состоялось 10 апреля 1907 года в театре Консерватории, под управлением ученика Римского-Корсакова, дирижера Михаила Климова.

Клавир «Кащея Бессмертного».
Архивный отдел музыкальной библиотеки Мариинского театра (б. Центральная музыкальная библиотека Дирекции императорских театров)

Впервые на казенной сцене «Кащей Бессмертный» был исполнен 25 января 1917 года в Большом театре. Касательно премьеры Константин Коровин, по эскизам которого были созданы декорации к спектаклю (Михаилом Яковлевым), писал директору театров Владимиру Теляковскому: «Спектакль оперы “Кащей” прошел хорошо»⁴. Постановка планировалась к переносу на сцену Мариинского театра, но этому помешала сама жизнь, точнее – тяжелейшие условия, в которых оказались в первые революционные годы бывшие Императорские театры.

В начале декабря 1918 года в «Бирюче Петроградских Государственных театров» появилась статья под заголовком «Как работают Государственные театры». В нее вошло интервью с Николаем Андреевым (сценическое имя – Андреев 2-й), певцом и начинающим режиссером, занимавшим тогда выборную должность председателя совета Государственной оперы. Андреев обрисовал безрадостное положение артистов: «Работать действительно приходится при совершенно невозможной обстановке. Несмотря на то что артисты Государственных театров переведены в “первую категорию”, мы все-таки недоедаем, потому что не имеем ни сахару, ни жиров. Все это, при нашей нервной жизни, дает себя чувствовать, но, несмотря на трудности бренного существования, мы работаем с такой же интенсивностью. Это наш долг. В своем обращении к товарищам я призывал их не падать духом и объединиться вокруг идеи, что мы работаем все-таки в лучшем из театров. Говоря о невозможных условиях работы, приходится указывать, что у нас фактически нет ни одного режиссера. В. Э. Мейерхольд уделял до сих пор Мариинскому театру слишком мало времени. В настоящее время он покинул оперу. Совет Мариинского театра избрал нескольких артистов для постановки опер. К числу избранных для режиссерской работы принадлежу я, Боссэ и Курзнер. …Я ставлю с И. В. Ершовым “Кащея” и возобновляю “Травиату”»⁵.

Артисты государственного театра оперы и балета. В центре – Федор Шаляпин, слева от него – Петр Мельников, справа – Иван Ершов, справа от Ершова – Николай Андреев. Всеволод Мейерхольд – сидит второй справа во втором ряду. Гуальтьер Боссэ – стоит слева шестой в первом ряду. 1918.
Архив Мариинского театра

История постановки «Кащея Бессмертного» исключительно драматична и необычна даже по меркам театральной практики.

На первом этапе из Петрограда в Москву был отправлен режиссер Мариинского театра Петр Мельников «для ознакомления с постановками в Большом театре опер “Кащей” и “Иоланта”» (об этом сообщала 27 января 1917 года петроградская газета «Обозрение театров»). Однако Мельников в итоге остался в Москве. Уже в 1918 году над постановкой стали совместно работать Николай Андреев и артист-режиссер Иван Ершов. Но в декабре Андреев заболел сыпным тифом и 10 января 1919 года скончался. Закончить работу над спектаклем Ершову помогли Софья Масловская – первая женщина-режиссер в истории русского оперного театра, режиссер-администратор Мариинского театра Петр Воеводин и певец и режиссер Василий Кравченко.

Программка к премьере. 1919.
Архив Мариинского театра

Долгожданная премьера «Кащея Бессмертного» в Мариинском театре состоялась 30 января 1919 года, в один вечер с пасторалью К. В. Глюка «Королева мая». Несмотря на всю самоотверженность, проявленную участниками постановки, спектакль почти не получил резонанса. Упоминания о нем в прессе оказались единичными, а у исследователей позднейшего времени он интереса не вызвал. В единственной развернутой рецензии, написанной музыковедом и критиком Борисом Асафьевым, дается не только оценка спектакля, но и, косвенно, затрагиваются вопросы, поднятые ранее его режиссером, Николаем Андреевым.

«Что касается “Кащея”, то радоваться исполнению этого изысканно-замысловато построенного сочинения не приходится. Неизвестно, как пойдет дело дальше, но от первого представления осталось впечатление недоговоренности, связанности и даже непродуманности. В особенности неудачна вся сценическая планировка, не ушедшая никуда от обычного оперного шаблона, а главное – не сцепленная с музыкой и не выявляющая те ее моменты, которые выступают в партитуре как высшие пункты, возле которых сосредоточивается и от которых разветвляется музыкальное действие. Именно в этой сказочке Р[имского]-Корсакова оно – крайне сцеплено, слито, и исходя от него можно связать и сцепить кажущуюся раздробленность сценического действия. Важна в этом отношении роль Бури-богатыря, неудачно порученная Шаронову, скомканная и вовсе не выделенная, притом не только по вине артиста, но, по-видимому, и вследствие неясностей режиссерских намерений и формального подхода к опере со стороны капельмейстера Хессина… Конечно, Хессин дирижирует внешне красиво, толково и, так сказать, культурно убедительно, но, как прежде, так и теперь, оперное творчество Римского-Корсакова еще ждет творца-исполнителя, который вдунул бы в него душу живую и согрел бы…

Кащей – Иван Ершов. 1919.

Кащей Бессмертный в толковании Ершова звучит как-то мелодраматически повышенно и напряженно. Выделяются эпизоды, но нет еще роли. Сцена смерти, когда старик в отчаянии цепляется за крохотную надежду на бессердечие Кащеевны, разработана прекрасно… Не могу не упомянуть о грубом сценическом воплощении метелицы в виде антиритмического метания по сцене коллектива статисток и мимисток, долженствующих изображать снежные хлопья. <…> И еще: один из поэтичнейших эпизодов сказочки – превращение дочери Кащея в плакучую иву [–] окончательно погублен крайне неудачным прятаньем исполнительницы этой роли за приготовленный пень, вслед за чем чья-то невидимая рука начинает помахивать оттуда быстро выросшими веточками. Такая примитивность не может быть оправдана никакими экономическими соображениями…

Кащей – Иван Ершов, Царевна – Мария Коваленко. 1919
Архив Мариинского театра

Идти на “Кащея” стоит лишь ради наслаждения звучностью этой оперы, т. е. остроумием корсаковского инструментального мастерства на основе принципа экономии художественных средств. Эта сфера выделяется в исполнении оперы довольно тщательно благодаря оркестру театра, стойко борющемуся с усталостью и истощением сил. Вся же постановка свидетельствует лишь о тягостном напряжении театра внести хоть незначительную долю новизны в текущий тяжелый сезон и выполнить сверх урочной репертуарной работы еще работу созидательную, т. е. знакомить публику с неосуществленными замыслами предшествующих сезонов. С точки зрения работы через силу только и можно смотреть на данную постановку, и тогда остается благодарить театр за то, что сделано хоть и поздно и грубовато, но все-таки сделано»⁶.

Были и отклики противоположного характера. Так, известный историк музыки и музыкальный критик, многолетний издатель «Русской музыкальной газеты» Николай Финдейзен отправил 2 февраля 1919 года Ивану Ершову письмо, в котором писал: «Многоуважаемый Иван Васильевич! Не могу не удержаться, чтобы не написать Вам – в каком восторге я остался от Вашей передачи заглавной партии “Кащея” Римского-Корсакова. Как дивно и художественно Вы создали русский сказочный тип, полный в Вашей передаче такого жуткого драматизма, что он навсегда останется для меня памятным, даже среди богатейшей серии Ваших оперных воплощений! Ну, какой же Вы большой артист, в самом деле!»⁷

Спектакль прошел в течение 1919 года девять раз и был снят с репертуара. «Кащей Бессмертный» Римского-Корсакова вернется на сцену Мариинского театра только в 1993 году.
Владимир Горячих

¹ Пратикабль – часть декорации, состоящая из станков, сходов, лестниц и т. п., скрытых обычно от глаз зрителей живописными элементами декораций, на которых актеры могут сидеть, стоять, ходить, а также элемент общего декоративного устройства сцены (например, скала, камень, пень, бугор и т. п.).
² Цит. по: Гиляровская Н. В. Римский-Корсаков и художники. (Материалы к сценической истории опер Римского-Корсакова) // Музыкальное наследство. Римский-Корсаков : Исследования. Материалы. Письма : в 2 т. Т. II. М. : Изд-во АН СССР, 1954. С. 288.
³ Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М. : Музыка, 1980. С. 297.
⁴ Цит. по: Лапшин В. П. Художественная жизнь Москвы и Петрограда в 1917 году. М. : Советский художник, 1983. С. 314.
⁵ Розенберг И. С. Как работают Государственные театры // Бирюч Петроградских Государственных театров. 1918. 1–7 дек. № 5. С. 54.
⁶ Глебов И. [Асафьев Б. В.] «Кащей Бессмертный» в Мариинском театре // Жизнь искусства. 1919. 5 февр. № 71.
⁷ Иван Васильевич Ершов. Статьи. Воспоминания. Письма. М. ; Л. : Искусство, 1966. С. 375.