РИМСКИЙ-КОРСАКОВ В МАРИИНСКОМ

Моцарт и Сальери. 1905

Опера «Моцарт и Сальери» (1897) имеет авторское посвящение: «Памяти А. С. Даргомыжского». В нем – не только дань глубокого уважения к творцу «Каменного гостя» (эту неоконченную оперу удалось поставить на сцене Мариинского театра 16 февраля 1872 года – благодаря Цезарю Кюи, ее досочинившему, и Римскому-Корсакову, сделавшему ее оркестровку), но и указание на мелодический стиль и жанр камерной оперы, которые послужили композитору ориентиром. Как и «Каменный гость», «Моцарт и Сальери» написан на неизмененный текст одной из «Маленьких трагедий» Александра Пушкина – это новаторское художественное решение еще больше сближает два произведения.

В 1872 году ценители авторской версии оперы Даргомыжского (в разговорах и публично) и музыкальные критики (в откликах на премьеру) выражали сомнение в необходимости и ее театрального исполнения, и требуемой для этого оркестровки. В 1897 году Римский-Корсаков, бывший свидетелем той дискуссии, испытывал аналогичные сомнения уже как автор «Моцарта и Сальери». Даже отдав свое произведение в Частную оперу Саввы Мамонтова, композитор продолжал сомневаться не только в его успехе, но и в сценичности, о чем свидетельствует письмо к московскому музыкальному критику, заведующему репертуарной частью мамонтовского театра Семену Кругликову. «Боюсь, что оркестр “Моцарта” слишком прост и скромен (что между тем необходимо) и требует тонкой отделки, так как в нем нет обычной современной пышности, к которой все привыкли теперь. Боюсь также, не есть ли “Моцарт” просто камерная музыка, способная производить впечатление в комнате, с фортепиано, без всякой сцены, и теряющая все свое обаяние на большой сцене. Ведь таков почти и “Каменный гость”; но тот все-таки несколько более декоративен. Там все-таки Испания, кладбище, статуя, Лаура с песнями, – а у меня комната, трактир, обыденные костюмы, хотя бы и прошлого столетия, и разговоры, разговоры… Слишком всё интимно и по-камерному. Может быть, и инструментовать-то его вовсе не следовало…»¹

В ответ на высказанную певицей театра Мамонтова Надеждой Забелой-Врубель уверенность в успехе оперы у публики, Римский-Корсаков писал: «Радуюсь, что Вам понравился “Моцарт и Сальери”, но думаю, что он для публики вовсе не нужен, и полагаю, что ему не следует ей (публике) нравиться»². Даже менее чем за месяц до московской премьеры «Моцарта и Сальери» композитор делился с певицей сомнениями по поводу оркестровки оперы: «Исполнить его надо непременно тонко… но очень возможно также, что эта вещь не сценическая, а, так сказать, номерная и что оркестровый аккомпанемент к нему есть принципиальная ошибка»³.

Моцарт – Василий Шкафер, Сальери – Федор Шаляпин. Открытое письмо. 1898.
Архив Мариинского театра

Московская премьера «Моцарта и Сальери», состоявшаяся 25 ноября 1898 года, показала: Римский-Корсаков ошибался. Кругликов писал композитору: «Вы глубоко неправы, думая, что не надо было “Моцарта” оркестровать и приноравливать к сценическому воспроизведению, что для него надо было бы оставить только эстраду камерного вечера. Нет и нет. Напротив, именно на сцене, среди суженного павильона придуманных у Мамонтова декораций комнаты Сальери и номера в трактире “Золотого Льва” под звуки скромного, какого-то старомодного оркестра… ваша пьеса при внимательном слушании (а ее нельзя слушать без внимания, – никто не кашлянул в зрительном зале) просто потрясает. <…> Конечно, его [“Моцарта и Сальери”] интимность, его уклонения от общепринятых эффектов не для ежедневной оперной публики, и здесь причина, что вещь не сможет стать серьезным источником кассовых сборов, но все-таки она – большое произведение, которым Вы по праву должны гордиться»⁴.
Сходную оценку высказал и Мамонтов, подчеркнувший огромную роль Федора Шаляпина (исполнителя роли Сальери) в успехе спектакля. Именно гениальному певцу суждено было стать в будущем «гарантом» сохранения оперы на театральной сцене: и когда он работал в театре Мамонтова, и позднее, в Большом и Мариинском театрах, где «Моцарт и Сальери» появился благодаря Шаляпину. Сразу после премьеры Мамонтов писал Римскому-Корсакову: «Признаюсь откровенно, я сам думал, что произведение это (безусловно благородное и прекрасное) не заинтересует публику и ограничится succès d’estime⁵. На деле вышло другое. Вчера, несмотря на то что рядом, в Новом театре, Фигнеры пели “Паяцев” (!), к нам пришло большинство интеллигенции. …Все были потрясены, так сильна драма. <…> Шаляпин декламировал прямо-таки вдохновенно, горячо и дал превосходный грим, до полной иллюзии. Это был человек целиком той эпохи, без всякой бутафорской подделки. Такое воплощение дается только людям мощного творчества… <…> С начала 2-й картины публика была захвачена, и, когда опустился занавес, общий восторг был искренний и неподдельный. Оказывается, что и Вы и я ошиблись. Что касается меня, то я и сейчас еще не могу говорить равнодушно, так я был захвачен»⁶.

Федор Шаляпин в партии Сальери. Открытое письмо. Фотография сделана в Москве, в ателье В. Г. Чеховского.
Архив Мариинского театра

Василий Шкафер, ставший первым исполнителем роли Моцарта, вспоминал о совместных репетициях с Шаляпиным. «Они мне принесли огромнейшую пользу. Здесь я больше, чем когда-либо, осознал, как мало мы, оперные певцы, вникали в дух музыкального произведения, выпевая лишь ноты. Задачам сцены мы оставляли чисто внешнюю красивость, ряд голых поз, ту импровизированную оперную ходульность, которая в этой небольшой, но глубоко правдивой роли оказалась совершенно непригодной, фальшивой, неестественной. Моцарта надо было глубоко почувствовать, передать мельчайшие движения его души, войти в роль и сжиться с ней. Вставала новая, необычайная тогда для оперного певца, задача: сделаться “актером” и научиться играть на сцене так, как играют в драме»⁷.
Спектакль «Моцарт и Сальери» был показан труппой театра Мамонтова и в столице – во время гастролей 1899 года на сцене Большого зала Консерватории: 10 марта (петербургская премьера) и 2 апреля. В следующий раз Шаляпин выступил перед петербургской публикой в образе Сальери в феврале 1902-го, уже как солист Большого театра, в спектакле на сцене придворного Эрмитажного театра (его партнером выступил солист Мариинского театра Александр Давыдов). Хотя певец на протяжении многих лет развивал и уточнял (нередко даже в спектаклях, идущих один за другим) образ, созданный в московской постановке 1898 года, в целом он был найден именно тогда – в обсуждениях с Михаилом Врубелем (художником спектакля) и Саввой Мамонтовым, в ходе репетиций, в беседах со знаменитым критиком, искусствоведом Владимиром Стасовым. Изменения касались главным образом соотношения пения и драматической игры, опиравшейся на речитатив. Сравнивая спектакли 1898 и 1901 годов, Кругликов в рецензии отмечал: «Тогда в нем чувствовался больше актер, чем певец. Теперь певец, отнюдь не заслонив актера, помог ему там, где одно слово часто бывает бессильно»⁸. Отметил «громадный успех» Шаляпина в гастрольных спектаклях 1901 года и Римский-Корсаков в «Летописи…».

Афиша премьерного спектакля в Мариинском театре.
Архив Мариинского театра

Премьера «Моцарта и Сальери» в Мариинском театре состоялась 21 декабря 1905 года. Это было тяжелое время и для композитора, и для театра. В марте из-за поддержки, оказанной революционно настроенным студентам, Римского-Корсакова уволили из консерватории, петербургская полиция запретила исполнение его произведений, опасаясь, что оно перерастет в политическую манифестацию. Лишь в декабре, после широкой общественной кампании в защиту Римского-Корсакова и осуждения позиции властей, он был снова приглашен в Петербургскую консерваторию. Бывший директор Императорских театров Владимир Теляковский вспоминал посещение спектакля «Пана воеводы» в Большом театре, состоявшегося 27 сентября 1905 года: «В это время в Москве было очень неспокойно, газеты и афиши не выходили, и, конечно, состояние это не могло не отразиться на сборе: первое представление собрало лишь едва ли треть зала. <…> На представлении присутствовал Римский-Корсаков, и ему была сделана внушительная овация. Он был особенно популярен в это время не только как автор, но и как политический протестант»⁹. 8 ноября такое же «политическое» чествование композитора прошло после окончания спектакля «Снегурочки» в Мариинском театре. Для самого театра год первой русской революции прошел во внутренних неурядицах и при плохих сборах: в самые напряженные в политическом отношении месяцы театр едва заполнялся. Особенно сложная ситуация возникла с хором, настойчиво требовавшим у Дирекции увеличения окладов и пенсий, уравнивания в правах с оркестром и т. п. Как вспоминал Теляковский, последствия «стали вскоре же довольно ясно сказываться: хористы стали плохо держать себя на сцене, разговаривали друг с другом, выходили незагримированными, не все пели, – словом, стали держать себя крайне распущенно»¹⁰.
Дирижировал премьерой Эдуард Направник, партию Моцарта пел Александр Давыдов, Сальери – Федор Шаляпин. Публика приветствовала оперу, ее автора и исполнителей с воодушевлением. По признанию дирижера Мариинского театра Феликса Блуменфельда, «Шаляпин был до того бесподобно хорош в партии Сальери, что не только он, но даже и Направник плакал»¹¹. Необычайно ценил исполнение Шаляпина и автор. 26 ноября 1906 года дома у Римского-Корсакова состоялся «шаляпинский вечер», на котором в числе прочего прозвучал «Моцарт и Сальери», причем великий певец выступил в роли и Сальери, и Моцарта.
Владимир Горячих

¹ Римский-Корсаков Н. А. Полн. собр. соч. Литературные произведения и переписка. Т. VIII-Б. М. : Музыка, 1982. С. 84.
² Н. А. Римский-Корсаков. Переписка с Н. И. Забелой-Врубель. М. : ООО «Издательство “Композитор”», 2008. С. 68.
³ Там же. С. 81.
⁴ Римский-Корсаков Н. А. Полн. собр. соч. Литературные произведения и переписка. Т. VIII-Б. С. 89.
⁵ Succès d’estime (фр.) – умеренный успех (не столько из-за достоинств произведения, сколько из уважения к автору).
⁶ Цит. по: Гозенпуд А. А. Русский оперный театр на рубеже XIX–XX веков и Ф. И. Шаляпин. 1890–1904. Л. : Музыка, 1974. С. 194.
⁷ Шкафер В. П. Сорок лет на сцене русской оперы : воспоминания, 1890–1930 гг. Л. : Изд-е Театра оперы и балета им. С. М. Кирова, 1936. С. 164.
⁸ Цит. по: Гозенпуд А. А. Русский оперный театр на рубеже XIX–XX веков и Ф. И. Шаляпин. 1890–1904. С. 197.
⁹ Теляковский В. А. Императорские театры и 1905 год. Л. : Academia, 1926. С. 146.
¹⁰ Там же. С. 69.
¹¹ Ястребцев В. В. Н. А. Римский-Корсаков. Воспоминания : в 2 т. Т. 2. Л. : Гос. муз. изд-во, 1960. С. 371.