Мариинский театр. 1870.
Архив Мариинского театра

История корсаковских опер на столичной сцене – это и история взаимоотношений композитора с директорами театра и многолетним руководителем его музыкальной части (с 1869 по 1916 год) – Эдуардом Направником. Именно от них во многом зависело, попадут ли оперы на сцену. Отношения эти складывались в меньшей степени на личном уровне (хотя и они сыграли значительную роль в случае Направника), но прежде всего – в плане оценки и восприятия самой музыки Римского-Корсакова.
В директорство Степана Гедеонова (1867–1875) композитор вместе с соратниками по «Могучей кучке» – Модестом Мусоргским, Александром Бородиным и Цезарем Кюи – получил заказ на сочинение оперы «Млада» (1871–1872). Либретто по мотивам славянских мифов написал сам Гедеонов. Проект по не зависящим от композиторов причинам реализован не был, но сотрудничество с театром продолжилось постановкой в 1872 году оперы Александра Даргомыжского «Каменный гость» в оркестровке Римского-Корсакова, а в следующем году – его собственной первой оперы, «Псковитянки». В целом этот период, учитывая еще неустойчивую репутацию Римского-Корсакова как композитора и враждебное отношение к «Могучей кучке» многих музыкальных критиков, можно назвать почти идиллическим.

Директор Императорских театров в 1867–1875 годах Степан Александрович Гедеонов.
Рисунок из журнала «Всемирная иллюстрация» (1881. № 651)

Но было одно обстоятельство, на долгие годы осложнившее творческие контакты Римского-Корсакова с театром. В начале 1869 года он по просьбе Кюи написал рецензию на премьеру в Мариинском театре оперы Направника «Нижегородцы»². Хотя Направник и назван в рецензии «прекрасным музыкантом», а опера его охарактеризована как «труд честный и добросовестный, и притом труд знающего и образованного музыканта», главным выводом все же оказалось другое утверждение – о неталантливости Направника как композитора. Позднее Римский-Корсаков сожалел: «…статьею этой я испортил на всю жизнь свои отношения с Направником, с которым мне вскоре пришлось познакомиться и варить кашу в течение всей моей начинавшейся композиторской оперной деятельности. Разумеется, Направник никогда не позволил себе намекнуть мне на мою статью, но не думаю, чтобы он о ней мог забыть»³.

Эдуард Направник. Николай Римский-Корсаков. 1870-е.
Архив Мариинского театра

Так или иначе, Направник действительно никогда не напоминал об этой статье. Впрочем, его оценка многих опер Римского-Корсакова тоже была критической. Направник высоко ценил техническое мастерство композитора, его удивительное владение оркестровыми красками. В то же время он считал, что Римский-Корсаков не обладал сценическим талантом и был малоспособен к передаче драматизма в музыке. На закате своих дней Направник по-прежнему утверждал: «Живых людей с их страданиями он изображал нежизненно, но зато все сказочное и фантастическое удавалось великолепно»⁴.
Еще острее стало отношение Направника к Римскому-Корсакову после смерти последнего и публикации в 1909 году «Летописи моей музыкальной жизни». Наряду с высокими и даже восхищенными оценками в адрес Направника-дирижера, на страницах книги встречались и нелицеприятные замечания. Характерна ситуация, возникшая в конце 1914 года в связи с возможной передачей дирижирования новой постановкой «Сказки о царе Салтане» Альберту Коутсу. Оскорбленный Направник направил директору Императорских театров Владимиру Теляковскому письмо, где, в частности, говорилось: «…я забыл… те несправедливые и резкие выпады автора тех девяти (9) опер, которые были мною тщательно и с любовью разучены и поставлены. Причиной этих нападок были незначительные сокращения в его оп<ере> “Снегурочка”, которые я был вынужден сделать – после многих несокращенных представлений оперы – по настоянию Дирекции, но без согласия автора. Я подавил в себе все нанесенные мне обиды и дал Вам свое согласие»⁵. Только спустя годы благородный Направник раскрыл причину купюр в «Снегурочке» – опере, которую Римский-Корсаков ценил больше всех своих сочинений и с купюрами в которой так и не смирился.

Группа артистов русской Императорской оперы. Стоят слева направо: певцы Иван Мельников, Александра Крутикова, Федор Никольский, Федор Комиссаржевский, Михаил Сариотти, художник Матвей Шишков, режиссер Геннадий Кондратьев, машинист сцены О. Воронцов, певцы Дмитрий Орлов, Владимир Матвеев, Богомир Корсов, художник Михаил Бочаров, суфлер Павлов, режиссер Осип Палечек. Сидят: певицы Мария Ильина, Юлия Платонова, Ольга Шредер, Вильгельмина Рааб, дирижер Эдуард Направник, заведующий репертуаром Н. Лукашевич, певцы Осип Петров, Полина Левицкая, Тереза Дмитриева, Анисья Булахова, Владимир Васильев, Александра Меншикова, Василий Васильев. Сидят на полу: Павел Булахов, режиссер Александр Морозов, Владимир Соболев. 1872.
Архив Мариинского театра

В директорство Ивана Всеволожского (1881–1899⁶: по определению Направника, «блестящая, роскошная эра» для русской сцены) в Мариинском театре были осуществлены две постановки оперы «Снегурочка», прошли премьеры «Млады» и «Ночи перед Рождеством», а также «Князя Игоря» Бородина в редакции Римского-Корсакова и Александра Глазунова. Но именно при Всеволожском и при его участии Оперный комитет отверг оперу Мусоргского «Хованщина», законченную и оркестрованную Римским-Корсаковым. В знак протеста Кюи и Римский-Корсаков вышли из состава комитета, обозначив свою позицию публично.

Директор Императорских театров в 1881–1899 годах Иван Александрович Всеволожский.
Архив Мариинского театра

С одной стороны, Всеволожский не скупился на финансовые затраты, обеспечивая роскошь постановок опер Римского-Корсакова. С другой стороны, его собственные вкусы сильно расходились с корсаковскими. Теляковский вспоминал: «К опере русского репертуара [Всеволожский] был довольно индифферентен. Новую русскую музыку, так называемых “кучкистов”, недолюбливал, а про оперы эти, начиная с опер Н. А. Римского-Корсакова, говорил, что это “щ-моль”»⁷. Сам Теляковский, хотя и не разделял мнения Федора Шаляпина о гениальности Римского-Корсакова⁸, в годы своего директорства (1901–1917) за организацией постановок его опер следил очень тщательно, заботился об их художественной стороне и регулярно посещал эти спектакли. Именно при нем на Императорской сцене совершился решительный поворот в сторону опер Римского-Корсакова.
Бывший директор Императорских театров князь Сергей Волконский так описывал реакцию Римского-Корсакова на отказ Дирекции от постановки «Садко»: «Он никогда не мог простить “бывшей дирекции” (то есть И. А. Всеволожскому), что не ставились на Мариинской сцене его оперы. Записки его полны нареканий по этому поводу. Но между тем он хорошо знал, что вовсе не Всеволожский противился постановке его опер. Репертуар оперный всегда представлялся государю, и Александр III неизменно вычеркивал Римского-Корсакова. Вся дирекция знала, да и сам автор хорошо знал “зеленый карандаш” Александра III. Значит, директор театров тут ни при чем. И когда я представил “Садко”, он мог и от Николая II вернуться зачеркнутым; но он вернулся одобренным, и, как Римский-Корсаков упрекал Всеволожского за непостановку, в которой он не виноват, так ни за что похвалил и меня, назвав меня “новой метлой”»⁹.
Фрагмент этот затрагивает еще одну сторону истории корсаковских опер в Мариинском театре и, шире, на Императорской сцене – отношение великосветских театралов, великих князей и императоров к его музыке, которое должен был учитывать каждый директор театров. Волконский вспоминал: «Меня больше всего поражало, как эти люди не чувствовали того, что в этой музыке есть русского. Ведь Римский-Корсаков – это сама поющая русская земля. И они были глухи; им была ближе какая-нибудь “Линда ди Шамуни”, чем “Снегурочка”. Не только непонимание – Римский-Корсаков и Бородин вызывали смех, глумление, не говорю уже о Мусоргском. <…> Ни Римский-Корсаков, ни Бородин, ни Мусоргский в царской семье не пользовались любовью. Помню, в бытность директором императорских театров я говорил о предстоящем первом представлении “Садко”, великий князь Алексей Александрович воскликнул: “Ну неужели вы можете выносить это? Разве это музыка: вечное дзынь-бум-бум!” И так судило большинство оперных “меломанов”. Русская музыка была далека, чужда, до нее надо было дорасти»¹⁰.

Зал Мариинского театра. 1898.
Архив Мариинского театра

Из 15 опер Римского-Корсакова лишь одна, «Пан воевода», никогда не была поставлена на сцене Мариинского театра. Однако в 1904 году Дирекцией вынашивались такие планы. В своем дневнике композитор описывает состоявшуюся в конце зимы 1904 года встречу Феликса Блуменфельда с Теляковским, Шаляпиным и Константином Коровиным для показа им «Пана воеводы». «Все они хвалили оперу», – сообщает Римский-Корсаков, однако далее, описав колебания Теляковского на предмет того, ставить оперу в Москве или в Петербурге, заключает: «Пусть ставят что хотят, но вероятнее, что в Москве меня надуют и с “Паном воеводой”»¹¹. Такой скептицизм в отношениях с Дирекцией Императорских театров в последние годы жизни стал характерен для композитора. Но на этот раз Дирекция сдержала свое слово: «Пан воевода» был поставлен на сцене Большого театра 27 сентября 1905 года.

Директор Императорских театров в 1899–1917 годах Владимир Аркадьевич Теляковский.
Архив Мариинского театра

Когда в Мариинском театре звучало уже самое большое количество сочинений Римского-Корсакова за всю историю его опер на Императорской сцене, грянула Первая мировая война. На волне патриотических настроений было принято решение убрать из репертуара вагнеровские оперы. Московская театральная газета «Новости сезона», откликаясь на новости из столичной Дирекции театров, 7 декабря 1914 года сообщала: «Все от души поддерживают решение дирекции дать право гражданства на императорской сцене Римскому-Корсакову. <…> Большинство подчеркивает, что организация цикла опер Римского-Корсакова – национальное дело».

Афиша к премьере в Мариинском театре «Сказки о царе Салтане». 1915.
Архив Мариинского театра

На новость о специальном корсаковском цикле в Мариинском театре (из пяти опер: «Майская ночь», «Снегурочка», «Псковитянка», «Сказка о царе Салтане» и «Сказание о невидимом граде Китеже») откликнулся и уже известный в то время музыкальный критик Борис Асафьев. Он предложил пойти еще дальше, сделав Мариинский театр «тем для опер Римского-Корсакова, чем являются Мюнхен и Байрейт для опер Вагнера»¹². Перечислив все трудности, которые сопутствовали операм русского композитора на главной сцене страны, Асафьев закончил заметку так:
«А все-таки, в добрый час, будем надеяться, что свершится чудо». Подводя итог своим размышлениям о Мариинском театре и его историческом значении, князь Волконский писал: «Опера Мариинская представляет в своем развитии большую сумму труда, почтенного труда на пользу и во славу русского искусства. Перед искусством мировым она имеет заслугу, которую не может разделить с ней ни одна другая опера: она дала плоть и кровь произведениям Бородина и Римского-Корсакова»¹³.

Обложка программки.
Архив Мариинского театра

Над проектом работали:
Автор текстов Владимир Горячих
Редакторы: Анна Петрова, Андрей Бауман
Архивная служба Мариинского театра: Ольга Овечкина, Марина Годлевская, Елена Лолло, Ирина Пчелкина, Ирина Кулешова, Елизавета Смирнова, Валентина Андрианова
Подбор иллюстраций: Анна Петрова, Ольга Вокина
Корректор: Андрей Бауман
Реализация проекта на сайте: Артем Бурдов, Николай Кузнецов, Валерия Марук

Благодарим Санкт-Петербургскую государственную театральную библиотеку и лично ее директора Анастасию Гай за любезно предоставленные эскизы костюмов из постановок опер Римского-Корсакова в Мариинском театре

¹ Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М. : Музыка, 1980. С. 271.
² Рецензия была опубликована в газете «Санкт-Петербургские ведомости» (1869. № 3).
³ Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. С. 86.
⁴ Направник В. Э. Ф. Направник и его современники. Л. : Музыка, 1991. С. 96.
⁵ Теляковский В. А. Дневники Директора Императорских театров. 1913–1917. Санкт-Петербург. М. : Артист. Режиссер. Театр, 2017. С. 765. Подчеркнуто Э. Ф. Направником.
⁶ С 1881 по 1886 год Всеволожский руководил всеми Императорскими театрами, с 1886-го – только петербургскими.
⁷ Теляковский В. А. Воспоминания. Л. ; М. : Искусство, 1965. С. 29–30.
⁸ Теляковский В. А. Дневники Директора Императорских театров. 1913–1917. С. 234.
⁹ Волконский С. М. Мои воспоминания : в 2 т. Т. 2. М. : Искусство, 1992. С. 143.
¹⁰ Там же. Т. 1. С. 154, 155–156.
¹¹ Римский-Корсаков Н. А. Дневник // Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. С. 308.
¹² Музыка. 1914. № 201.
¹³ Волконский С. М. Мои воспоминания. Т. 1. С. 166.