Режиссеры Александр Морозов, Осип Палечек, Геннадий Кондратьев. Феликс Блуменфельд.
Архив Мариинского театра

В «Летописи моей музыкальной жизни» композитор представил свою версию того, как прошла эта встреча. «…Опера исполнялась под фортепиано. Играл Ф. Блуменфельд; я подпевал и объяснял что мог. Надо сознаться, что Феликс был как-то не в ударе, играл неохотно и несколько неряшливо; я волновался и скоро охрип. По-видимому, слушатели ничего не поняли, и опера никому не понравилась. Направник был хмур и кисел. Произведение было сыграно не всё “за поздним временем”. Опера моя, очевидно, провалилась в глазах Всеволожского, и, познакомившись с нею, он взял совершенно другой тон в объяснениях со мною. Он говорил, что утверждение репертуара на будущий год зависит не от него, а, как всегда, от государя, который лично его просматривает, что постановка “Садко” дорога и затруднительна, что есть другие произведения, которые дирекция обязана поставить по желанию членов царской фамилии; при всем том он не отказывался окончательно от постановки “Садко”, но мне было ясно, что это неправда, и я решил оставить дирекцию в покое и никогда более ее не тревожить предложением своих опер»¹.

Действительно, с этого времени начинается довольно длительный период, когда старые и новые оперы Римского-Корсакова, достигшего пика творческой активности, ставились на частной сцене – театра Саввы Мамонтова. Императорская же сцена оказалась в роли «догоняющей». Однако в истории с несостоявшейся постановкой «Садко» были и другие подробности, вносящие существенные коррективы в описанную композитором картину неприятия театром его новой оперы. На отношение Всеволожского к «Садко» повлияло отрицательное заключение заведующего монтировочной частью театра Платона Домерщикова о постановочных трудностях оперы. Критическую оценку «Садко» после прослушивания высказал в официальном отзыве и Направник. Так, он утверждал: «Везде заметна скудность вдохновения и мелодики. Где есть красота (и ее немало), то она скорее звуковая или гармоническая, но не мелодическая. В общем, опера при своей обширности производит впечатление монотонности и даже скуки. Сомнительно, что эта опера даже при хорошем исполнении и роскошной обстановке сделается любимой и репертуарной. Сольные партии, не исключая главной (самого Садко), не эффектны и не благодарны. Задачи хора и оркестра, особенно в некоторых картинах, огромны и трудны»². И все же Направник, а также Кондратьев и Палечек настояли на пересмотре заключения Домерщикова, считая его поспешным. После этого Всеволожский переменил свое мнение, однако высочайшего разрешения на постановку опера не получила.

Директор петербургских Императорских театров Иван Всеволожский. Дирижер Эдуард Направник.
Архив Мариинского театра

О состоявшемся 24 января 1897 года представлении Николаю II репертуара театра, куда был включен и «Садко», Всеволожский сообщил композитору, а тот – Василию Ястребцеву (будущему биографу), который и зафиксировал рассказ в своем дневнике. «Вот как это все было, – сказал Всеволожский. – Так как государь не помнит в подробности легенды о Садко, я принужден был изложить ему вкратце содержание оперы и даже объяснить то обстоятельство, что, по народному сказанию, должен был явиться Никола-угодник, но что это устранено Римским-Корсаковым, так как вместо Николы у него является просто “неведомый старец”, что вполне допущено цензурой; что, наконец, это единственная новая опера известного русского композитора, которую уже по одному этому надлежало бы дать на Мариинской сцене. На вопрос царя, какова эта опера по своей музыке, я сказал ему, что она несколько напоминает “Младу” и “Ночь перед рождеством”. После чего государь взял и вычеркнул ее из списка, возразив: “В таком случае нечего ставить «Садко», и пусть вместо этой оперы дирекция подыщет что-нибудь повеселее”. <…> А знаете, что хорошо во всем этом, – как бы шутя сказал Всеволожский, обращаясь к Римскому-Корсакову, – это то, что мы таким образом избавились от страшных хлопот по постановке»³.

Оценка музыки «Садко», которую Всеволожскому позднее вменяли в вину как причину отрицательного решения Николая II, тем не менее совпала с авторской. «“Млада” и “Ночь перед рождеством” являются для меня как бы двумя большими этюдами, предшествовавшими сочинению “Садко”, а последний, представляя собой наиболее безупречное гармоническое сочетание оригинального сюжета и выразительной музыки, завершает собой средний период моей оперной деятельности»⁴.

Второй раз «Садко» был представлен на утверждение Николаю II в январе 1901 года – уже новым директором театров князем Сергеем Волконским. После положительного решения императора Волконский пообещал Римскому-Корсакову, что постановка оперы будет готовиться под наблюдением самого композитора, а распределение ролей также целиком будет зависеть от него (этим сразу же воспользовалась Нина Фриде, попросившая для себя роль Любавы).

Новый директор Императорских театров Сергей Волконский. Николай Римский-Корсаков. 1897.
Архив Мариинского театра

Петербургская публика познакомилась с «Садко» во время гастролей в Петербурге Мамонтовской оперы в апреле 1898 года⁵. Дирекция решила превзойти этот спектакль по богатству и художественному решению постановки. Если в Частной опере оформлением занимались Константин Коровин и Сергей Малютин, то декорации и костюмы к петербургскому спектаклю делались по эскизам и рисункам Аполлинария Васнецова. Его помощниками стали художники декорационных мастерских Петр Ламбин, Николай Юргенс и Адольф Квапп. Васнецов специально отправился в Новгород и Архангельскую губернию для изучения древнерусской архитектуры и знакомства с северным русским пейзажем. Написанные им эскизы были отмечены исторической точностью и достоверно передавали бытовой уклад древнерусского города.

Новгородские хоромы (первая картина). Эскиз декораций Аполлинария Васнецова.
Ежегодник Императорских театров. 1900–1901

Аполлинарий Васнецов. Эскизы костюмов для Садко, Фомы Назарьича и Луки Зиновьича.
Санкт-Петербургская государственная театральная библиотека

К исполнению оперы Дирекция привлекла лучшие, по определению Римского-Корсакова, артистические силы. Партию Морской царевны пела Аделаида Больска (специально для нее автор дописал в Колыбельной верхнее «ре»), Садко – Иван Ершов (в первых двух представлениях он, к огорчению автора, не участвовал). «Направник разучивал и дирижировал не морщась, – вспоминал композитор, – но впоследствии все-таки сдал мою оперу Феликсу Блуменфельду»⁶. Благоприятным и очень плодотворным ходом репетиций, по-видимому, объясняется то, что впервые Римский-Корсаков по собственной инициативе наметил в партитуре ряд купюр, которые и были сделаны дирижером.

Волхова – Аделаида Больска; Садко – Иван Ершов.
Ежегодник Императорских театров. 1900–1901

Премьера «Садко» состоялась 26 января 1901 года в бенефис оркестра. «Опера прошла прекрасно. Приятно было наконец услышать свою музыку в большом оркестре и при надлежащей разучке. “Кое-как” частных оперных сцен уже начинало меня удручать»⁷, – с удовлетворением писал композитор. На спектакле присутствовали вся царская семья (кроме императрицы), вся музыкальная пресса, зал был переполнен, несмотря на повышенные, «бенефисные» цены. По требованию публики повторяли песню Индийского гостя, Варяжскую песню и песню Веденецкого гостя. Артистам и автору устраивали овацию после каждого действия. По окончании спектакля композитора вызывали восемь раз. Успех оперы не снижался и на последующих представлениях.

Программка премьерного спектакля оперы «Садко» в Мариинском театре.
Архив Мариинского театра

Реакция критики на новую оперу Римского-Корсакова на этот раз оказалась в целом положительной. Еще до премьеры Герман Ларош написал, обращаясь к публике: «Идите… и рукоплещите»⁸. Рецензент «Русской музыкальной газеты» назвал постановку успешной, хотя и отдал предпочтение спектаклю Мамонтовской оперы. По его мнению, в Частной опере «Садко» имел успех «решительный и внушительный», а в Мариинском театре – «нерешительный и невнушительный» (критик судил только по первому представлению); в четвертой картине «вместо “города шумного, волнующегося и ликующего” веяло провинциальной апатией», критиковался также «подводный балет», пригодный «скорее для феерии Зоологического сада, чем для художественной сцены»⁹.

Дочери Морского царя. Морской царь – Константин Серебряков.
Ежегодник Императорских театров. 1900–1901

В то же время в рецензии отмечалось, что условия Мариинского театра больше отвечали требованиям партитуры (в частности, возможностью сделать подвижные декорации в подводном царстве), удостоилось похвалы богатое и интересное живописное оформление; из исполнителей выделялись Аделаида Больска (Волхова), Нина Фриде (Любава) и Митрофан Чупрынников (Индийский гость).

Иноземные гости.
Ежегодник Императорских театров. 1900–1901

После пятого представления, состоявшегося 11 февраля 1901 года, «Русская музыкальная газета» отмечала: «Опера приобретает все больший успех у публики. Некоторые шероховатости первого представления стали сглаживаться, особенно благодаря новым исполнителям главных партий. Из них – наиболее важно для успеха оперы исполнение заглавной партии г. Ершовым, превосходным артистом, чутким, живущим на сцене, а не двигающимся только по указанию режиссера, к тому же артистом с прекрасным, гибким голосом. Отличной “Буслаевной” оказалась г-жа Маркович, ее свежий голос звучит особенно красиво в этой партии… Небольшая партия гусляра Нежаты также выиграла от передачи ее г-же Славиной, и выиграла не только в сценическом отношении, но и в музыкальном – низкая партия гусляра была не в голос г-жи Долиной»¹⁰.

Нежата – Мария Славина; Любава – Надежда Маркович.
Ежегодник Императорских театров. 1900–1901

Более критичный отзыв оставил о спектакле Владимир Теляковский, посмотревший его после вступления в июне 1901 года в должность директора Императорских театров. «Постановка оперы довольна слаба в общем, хотя нельзя не согласиться с тем, что видно было желание выйти из рутины и сделать что-нибудь новое. Некоторые костюмы недурны. Декорации плохи, хотя и сделаны по эскизам Аполлинария Васнецова. Совсем ничего нет сказочного, что должно бы быть по либретто… Оркестр хорош»11.

Аполлинарий Васнецов. Эскиз декораций для ладьи Садко. Эскиз костюма Морского царя.
Санкт-Петербургская государственная театральная библиотека

Спектакль, срежиссированный Осипом Палечеком и оформленный Аполлинарием Васнецовым, сохранялся в репертуаре Мариинского театра до 1908 года. В 1920-м в ГАТОБ состоялась новая постановка «Садко» – с декорациями и костюмами, созданными по эскизам Константина Коровина. Именно это оформление восстановили для спектакля, осуществленного в Мариинском театре в 1993 году и идущего на его сцене до сих пор.
Владимир Горячих

Новгородские хоромы (первая картина).
Мариинский театр. Фото: Наташа Разина

¹ Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М. : Музыка, 1980. С. 270.
² Цит. по: Айдаров Н. Ж. Эдуард Францевич Направник и Мариинский театр его времени : дис. … канд. искусствоведения : 17.00.02. СПб. : С.-Петерб. гос. консерватория (академия) им. Н. А. Римского-Корсакова, 2014. С. 37–38.
³ Ястребцев В. В. Н. А. Римский-Корсаков. Воспоминания : в 2 т. Т. 1. М. : Гос. муз. изд-во, 1959. С. 434.
⁴ Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. C. 267.
⁵ Премьера «Садко» состоялась на сцене этого театра в Москве 26 декабря 1897 года.
⁶ Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. C. 285.
⁷ Там же.
⁸ Россия. 1901. № 626.
⁹ Русская музыкальная газета. 1901. № 5.
¹⁰ Там же. № 7.
¹¹ Теляковский В. А. Дневники Директора Императорских театров. 1901–1903. Санкт-Петербург. М. : Артист. Режиссер. Театр, 2002. С. 50–51.