ЩЕДРИН – 90

Кармен-сюита. 2010

Одноактный балет

Премьера 19 апреля 2010 года
Хореография Альберто Алонсо
Дирижер Алексей Репников
Художник Борис Мессерер

«Кармен-сюита» создавалась в 1967 году специально для Майи Плисецкой. И хореографом, и композитором. Обсуждая с кубинским хореографом Альберто Алонсо замысел нового балета, Майя мечтала, что музыку для ее «Кармен» напишет Дмитрий Шостакович. Но композитор, оценив уже готовое либретто, ответил: «Как бы ни удалась мне музыка к балету „Кармен”, публика обязательно будет разочарована, не услышав популярных „Куплетов Тореадора”, „Хабанеры” или „Арии с цветком”. Я боюсь Бизе»¹.
Когда спорить с Бизе в музыкальном прочтении образа Кармен отказался и Арам Хачатурян, спасать положение и создавать партитуру для балета был призван Родион Щедрин. Хачатурян и подсказал Майе Михайловне кандидатуру супруга: «Зачем вы просите меня? У вас же дома есть композитор»².
Подстегиваемый цейтнотом (визу хореографу дали только на месяц) и «страхом Бизе», Щедрин сделал транскрипцию оперы, взяв для партитуры далекий от Бизе состав оркестра и перекомпоновав темы в соответствии с либретто Алонсо. По-новому зазвучавшие мелодии стали гимном Кармен ХХ века, а балет – символом ее исполнительницы, Майи Плисецкой. Ей, за эту роль обвиненной советским руководством в «предательстве классического балета», удалось отстоять прописку «Кармен-сюиты» в Большом театре.

Кармен – Диана Вишнёва. Мариинский театр, 2013 год
© Мариинский театр/ Фото Николая Круссера

Долгие годы спектакль, так точно представлявший творческую индивидуальность Плисецкой, был в Большом ее «личным» балетом, а партия Кармен – легендарной, неприкасаемой ее территорией. Когда Майя Михайловна перестала танцевать, «Кармен-сюита» ушла в историю. И только в 2005 году вернулась на сцену: к 80-летию создательницы балетного образа темпераментной бунтарки Большой театр пригласил хореографа Альберто Алонсо для создания редакции спектакля на новое поколение артистов. В Большом появились новые Кармен. А в 2007-м исполнить главную партию в московском спектакле была приглашена прима-балерина Мариинского Ульяна Лопаткина. Через три года «Кармен-сюита» вошла в петербургский репертуар.

Кармен – Ульяна Лопаткина. 2010 год
© Мариинский театр/ Фото Наташи Разиной

«Перенос „Кармен” на мариинскую сцену, где она никогда не шла, закрепляет за ней статус спектакля классического – выходящего за пределы одного места, одного времени и исполнения единственной балериной, – писала критик Инна Скляревская. – „Кармен” готова впустить в себя новых, других исполнителей, воспринять другие, новые смыслы. То есть это балет на все времена. Не случайно Плисецкая способствовала восстановлению „Кармен-сюиты” в репертуаре Большого театра и благословила ее перенос в Мариинский».³

Майя Плисецкая и Ульяна Лопаткина. Мариинский театр, 2010 год
© Мариинский театр/ Фото Валентина Барановского

Оформление петербургского спектакля повторяло визуальный образ московской премьеры 1960-х, и придумавший его художник Борис Мессерер внимательно следил за точностью воплощения авторского замысла.

Эскизы Бориса Мессерера
© Архив Мариинского театра

Над переносом хореографии работал балетмейстер-репетитор Большого театра Виктор Барыкин. Премьеру в Мариинском театре танцевала Ульяна Лопаткина. Балерина иного в сравнении с Плисецкой темперамента, она предложила свое прочтение «вечного образа».

Кармен – Ульяна Лопаткина, Тореро – Евгений Иванченко. 2010 год
© Мариинский театр/ Фото Наташи Разиной

Холодновато сдержанная, ее Кармен озадачила тех, кто мечтал о повторении рождавшейся из сиюминутной эмоции, огневой стихии танца Плисецкой. Тех же, кто мудро оценил роль как самостоятельную трактовку вдумчивой актрисы, петербургская героиня вдохновила. «Ульяна Лопаткина, человек другого века, никакого посыла шестидесятых в себе не несет. Идея свободы и вовсе вывернута у нее наизнанку: Лопаткина танцует спектакль об экзистенциальной несвободе. И восходит к совершенно другой балетной – и не только – мифологии. То, что у Плисецкой было женским жаром, у Лопаткиной становится почти механистической техникой обольщения, колдовским ритуалом. В генезисе этого образа и вилисы, и Сирена из „Блудного сына”: новая Кармен – из породы зомбированных злом губительниц. Она даже не совсем человек: в премьерном спектакле мелькнул момент, когда она на мгновенье застыла на табурете – с прямыми ножками и пустыми глазами фокинской Балерины из „Петрушки”. Но есть и трагедийное измерение; для Лопаткиной соперничество мужчин тут ни при чем: истоки трагедии в том, что ее Кармен вопреки своей природе – полюбила. ‹…› Сдержанность Лопаткиной убедительна: накал „Кармен” сохранен, а аскетизм из качества самого спектакля перешел в качество исполнения. Столь нетрадиционное прочтение более жизнеспособно, нежели попытки действовать в русле легендарного образа и подражать Плисецкой, которой подражать невозможно»⁴.

Героиня Лопаткиной открыла галерею петербургских Кармен, в которой сегодня есть испанки вызывающе свободные и скульптурно безупречные, порывистые и рассудительные, фаталистки и соблазнительницы. И несмотря на далекие, непонятные сегодняшним исполнителям угрозы власть имущих, в 1967-м восклицавших Плисецкой, что «Ваша „Кармен” умрет», «Кармен-сюита» продолжает жить, уверенно перешагнув порог нового столетия.
Ольга Макарова

Коррехидор – Рубен Бобовников, Кармен – Виктория Терёшкина, Рок – Злата Ялинич, Хозе – Тимур Аскеров. 2013 год
© Мариинский театр/ Фото Валентина Барановского

¹ Родион Щедрин: автобиографические записи. М.: ACT Москва, 2008. С. 130.
² Там же.
³ Скляревская И. Текст. Миф. Интерпретация // Петербургский театральный журнал. 2010. № 2. С. 161.
⁴ Там же. С. 162.