Письменный стол Шостаковича, переданный в дар Музею Шостаковича в Санкт-Петербурге сыном композитора 
© Музей Д.Д. Шостаковича, созданный М.Л. Ростроповичем и Г.П. Вишневской. Личный архив М.Л. Ростроповича и Г.П. Вишневской в Санкт-Петербурге

С музыкой Мусоргского Шостакович познакомился довольно рано – уже в консерваторские годы он хорошо знал его наследие. Двадцатилетним он, отвечая на вопросы анкеты и перечисляя «излюбленных композиторов», называет среди них Мусоргского с лаконичным уточнением: «все» (то есть все его произведения)¹. Несомненно, Шостакович – в 1920-е завсегдатай оперных театров Ленинграда – видел постановку «Бориса Годунова» в ГАТОБе 1928 года, когда театр впервые за много лет обратился к подлинному тексту Мусоргского (а не к редакции Римского-Корсакова). Композитор хорошо знал и клавиры авторских редакций «Бориса Годунова» и «Хованщины», подготовленные Павлом Ламмом в это же время.

«Борис Годунов». ГАТОБ. 1928 год. Художник Владимир Дмитриев
© Мариинский театр

Когда среди помпезных советских юбилеев в 1939 году настал черед Мусоргского, к этому времени уже канонизированного «певца народа», возглавить комитет по празднованию 100-летия композитора было поручено Шостаковичу. В конце года он начинает работу над оркестровкой «Бориса Годунова» по клавиру Ламма. По собственным словам композитора, ему не нравилась ни одна из версий, шедших тогда в оперных театрах, – ни авторская, ни Римского-Корсакова. Инициативу Шостаковича поддержал главный дирижер Большого театра Самуил Самосуд, собиравшийся поставить оперу в новой редакции и заодно таким образом помочь Шостаковичу материально. «Я сижу и инструментую „Бориса Годунова“. Чем дольше я над этим работаю, тем больше сомневаюсь в житейской целесообразности этой работы. Все меня будут за это ругать. И приверженцы Мусоргского, и приверженцы Римского-Корсакова. Первые – за то, что „посягнул“; вторые – за нахальство, с которым я себя „противопоставил“. И те и другие найдут бездну недостатков», – писал композитор Ивану Соллертинскому². И далее: «„Кромы“… пожалуй, самая трудная сцена. В ней нужно добиться чего-то похожего на „Пожарище Руси“, но у Мусоргского этот образ „не дожат“»³. Письма Шостаковича, относящиеся к работе над «Борисом Годуновым», есть и в архиве Самосуда, с которым композитор обсуждал возможные проблемы при исполнении: «Насчет всей оперы я остаюсь при убеждении, что у Мусоргского она сделана лучше, чем у Римского-Корсакова… <...> В интересах моих и, может быть, Ваших нам следовало бы не спеша, не на ходу и не второпях обсудить все вопросы, связанные с „Борисом“. Мне думается… некоторый аскетизм Мусоргского и моей оркестровки Вас шокирует»⁴.

Шостакович окончил работу довольно быстро (уже в мае 1940-го), в Большом начались репетиции, и на апрель следующего года была запланирована премьера. Однако спектакль оказался не готов к сроку, а затем в жизнь театра вмешалась война. По возвращении из эвакуации в 1943 году репетиции возобновились, но вскоре Самосуд был снят со своего поста, а сменивший его Арий Пазовский отдавал предпочтение редакции Римского-Корсакова. В истории «Бориса Годунова» Мусоргского – Шостаковича на несколько лет наступила пауза. В 1951 году эстонский дирижер Роман Матсов попросил у Шостаковича партитуру его редакции для постановки в Таллине. Этот замысел не осуществился: певцы отказались работать с новым, «неудобным» текстом, и таллинский спектакль тоже прошел в редакции Римского-Корсакова.

Несмотря на это, Шостакович вскоре обратился ко второму оперному полотну Мусоргского – «Хованщине». Еще в 1952 году дирижер Кировского театра Борис Хайкин попросил Шостаковича оркестровать несколько сцен, а в 1957-м кинорежиссер Вера Строева обратилась к композитору с замыслом снять по «Хованщине» фильм-оперу (несколькими годами ранее на экраны уже вышел ее «Борис Годунов» – правда, музыка Мусоргского там звучала все в той же оркестровке Римского-Корсакова). Шостакович взялся за работу с большим интересом. «Опера предстает для меня в новом свете, как богатырская народная трагедия, необычайно стройная по драматургии и развитию тематического материала»⁵, – говорил он.

Весной 1959 года «Хованщина» вышла на экраны. Успеху не помешали ни прохладная реакция критики, ни докладные записки в ЦК, сообщающие об «идейных ошибках». Через несколько лет лента была номинирована на «Оскар».

4 ноября 1959 года наконец увидел сцену «Борис Годунов» в оркестровке Шостаковича – премьера прошла в Кировском театре.

Программка первого исполнения «Бориса Годунова» в редакции Шостаковича 
© Мариинский театр

Обновлению подверглась только партитура, в остальном это было полное повторение спектакля Ильи Шлепянова, поставленного десятью годами ранее.

«Борис Годунов». Театр им. С.М. Кирова. 1949 год 
© Мариинский театр / Фото Ефраима Лесова

В оркестровке Шостаковича опера шла почти одиннадцать лет, в среднем в сезон давали семь-восемь спектаклей, после чего 17 июля 1971 года театр вернулся к авторской версии, восстановленной Павлом Ламмом.

Борис – Борис Штоколов, Федор – Людмила Филатова
© Мариинский театр / Фото Павла Боярова, 1968 год
Юродивый – Иван Бугаев 
© Мариинский театр / Фото Ефраима Лесова, 1960 год

Через год после «Бориса Годунова», 25 ноября 1960-го, на сцене Кировского театра началась сценическая жизнь «Хованщины» Мусоргского – Шостаковича. Спектакль, поставленный Леонидом Баратовым в декорациях Федора Федоровского, полностью отвечал представлениям о масштабной народной музыкальной драме. Шостакович целиком сохранил текст Мусоргского, лишь в конце пятого действия добавив несколько тактов и оркестровый эпилог – репризу «Рассвета на Москве-реке» (у Римского-Корсакова опера завершалась сценой пожара). За исключением этого катарсического завершения спектакль в целом обрел более темный колорит, в том числе за счет появления в оркестре низких деревянных духовых, которых не было у Римского-Корсакова.

«Хованщина», хранящая дух «большого стиля», и сегодня идет на мариинской сцене в оркестровке Шостаковича.

«Хованщина». Сцена из спектакля 
© Мариинский театр / Фото Валентина Барановского

Программку с премьеры Дмитрий Дмитриевич попросил на память. Ее в архиве программок Мариинского театра замещает рукописная копия и записка: «Выдана Шостаковичу по распоряжению дирекции».
Владимир Хавров

¹ Анкета по психологии творческого процесса // Дмитрий Шостакович в письмах и документах. М.: Антиква, 2000. C. 475.
² Письмо от 29 апреля 1940 года // Д.Д. Шостакович. Письма И.И. Соллертинскому. СПб.: Композитор, 2006. С. 215.
³ Там же.
⁴ Письмо от 13 апреля 1941 года // С.А. Самосуд. Статьи. Воспоминания. Письма. М.: Музыка, 1984. С. 179–180.
⁵ Д. Шостакович о времени и о себе, 1926–1975. М.: Советский композитор, 1980. С. 217.