Премьера 12 апреля 2007 года.
© Мариинский театр / Фото Наташи Разиной

Одноактный балет о любви ласкового ветра Зефира и покровительницы садов и растений Флоры впервые увидел свет рампы в петергофском театре, на торжествах по случаю великокняжеской свадьбы в 1894 году. А после на сцене Мариинского театра в этом сочинении блистали едва ли не все именитые мастера императорской сцены: Матильда Кшесинская, Анна Иогансон, Вера Трефилова, Анна Павлова, Тамара Карсавина, Павел Гердт, Николай и Сергей Легаты, Михаил Фокин.

Постановка «Пробуждения Флоры» стала третьим опытом обращения Сергея Вихарева к наследию императорского балета, хотя идея заняться этим спектаклем родилась давно. «Когда при поддержке Фонда Сороса мы впервые оказались в Театральной коллекции Гарвардского университета, где, как известно, хранятся бумаги последнего “режиссера” петербургской императорской балетной труппы Николая Сергеева, мы посмотрели весь архив – двадцать с лишним балетных спектаклей плюс балетные танцы в операх... Я сразу попросил сделать копию “Пробуждения Флоры”»ⁱ, – рассказывал Вихарев.

В дореволюционной афише этого спектакля значились имена двух хореографов: Мариуса Петипа и Льва Иванова. Созданный ими хореографический текст Вихарев восстанавливал по записям из коллекции Николая Сергеева. «Это ноты, – комментировал постановщик. – Такие же, как те, по которым играют музыканты. Но “играть” по ним, конечно, сложно – там записана только пластическая тема. И моя работа состоит не только в буквальной расшифровке этой темы, но и в ее интерпретации, аранжировке»ⁱⁱ. Ценными источниками стали  скрипичные репетиторы (ноты, которые использовались на репетициях со скрипичным аккомпанементом) и партитура Риккардо Дриго из музыкальной библиотеки Мариинского театра.

В отличие от «Спящей красавицы» и «Баядерки», «Пробуждение Флоры» воссоздавалось с нуля. Без малого сто лет этот балет не исполнялся, не передавались «из ног в ноги» затейливые комбинации. Хореографические изыски, созданные для артистов XIX века, Сергей Вихарев возвращал к жизни исключительно на основе бумажных записей.

Флора – Евгения Образцова, Зефир – Владимир Шкляров. 2007 год.
© Мариинский театр / Фото Наташи Разиной

Как и в предыдущих постановках, историческими изысканиями занимался Павел Гершензон. Он так характеризовал балет, ставший на этот раз предметом внимания реконструкторов: «Представьте четырехактную “Спящую красавицу”, спрессованную в сорок минут: пантомима, гротескный, демихарактерный, классический танец, entree, большой кордебалетный “вальс”, знойные дуэты, колкие пиццикато, pas de chale, entrechats-six, большие прыжки, сногсшибательные коды и “живые картины”. …Это марширует развернутый во фронт петербургский императорский балет. Все имеет свое место, все четко организовано – русский нахрап Льва Иванова плюс французский порядок Мариуса Петипа. Нормальный гвардейский дневной круговорот: покойная ночь (Диана) – предрассветная прохлада (Аквилон, вызывающий появление той самой “росы”) – утренняя заря (Аврора) – жаркий полдень (бог солнца Аполлон, Флора, Зефир, любовь) – послеполуденная вакханалия с Ганимедом, Гебой, Вакхом, сатирами, сильванами и живым козлом»ⁱⁱⁱ. И еще: «“Пробуждение Флоры” нужно смотреть с бокалом шампанского, а сразу после спектакля отправляться в хороший ресторан, что, собственно, на премьере и произошло. Короче, роскошное и тщательно приготовленное зрелище (античные туники были вышиты вручную церковными белошвейками), в котором петербургский балет реализует свое главное предназначение придворной труппы»^iv.

Павел Гершензон и Сергей Вихарев на репетиции. 2007 год.
© Мариинский театр / Фото Наташи Разиной

Пышность оформления придворного спектакля воссоздавалась в начале ХХI века по фотоматериалам и эскизам Михаила Бочарова и Евгения Пономарёва из фондов Санкт-Петербургского музея театрального и музыкального искусства. Кажущееся избыточным для камерного балета разнообразие костюмов реконструировали по эскизам Евгения Пономарёва, сохранившимся в фондах Санкт-Петербургской театральной библиотеки.

Сцена из спектакля. 2007 год.
© Мариинский театр / Фото Наташи Разиной

Пантомимные речи богов Сергей Вихарев ставил по нотации Николая Сергеева, в которой некоторые монологи подробно записаны словами. В выстраивании картинных групп персонажей, щедро использованных в балете, помогли зарисовки и сохранившиеся фотографии.

Сергей Вихарев на репетиции. 2007 год.
© Мариинский театр / Фото Валентина Барановского

Как опытные, так и молодые артисты представляли зрителю разгаданные Вихаревым шифровки классического текста. В одном из интервью хореограф говорил: «В наши дни классический балет сродни латинскому языку, который применяется только в медицине, но больше на нем никто не говорит. И никакому хореографу в наше время не придет в голову поставить чисто классический балет, используя исключительно классическую лексику. Такие балеты можно только реставрировать и находить в этом свою прелесть. Есть люди, которые и сейчас готовы осуждать искусство эпохи Наполеона III или Николая II. Но, по-моему, это смешно. Мне интересно изучать и то, и другое, и третье. В конце концов, это расширяет палитру знаний. И все наши нынешние “Коппелии” и “Пробуждения Флоры” – это не просто дань моде, не гламур и не шоу-бизнес, это актуальное искусство. Зеркала, в которые можно увидеть ушедшие эпохи»^v.

Фото из буклета фестиваля «Мариинский» 2007 года. Сергей Вихарев с участниками премьерных показов: Максимом Чащегоровым, Владимиром Шкляровым, Евгенией Образцовой, Андрианом Фадеевым, Екатериной Осмолкиной.
© Мариинский театр / Фото Евгения Мохорева

«Пробуждение Флоры» высоко оценили профессионалы. Спектакль получил «Золотую маску», а Сергей Вихарев за возрождение к жизни комбинаций Петипа был признан лучшим хореографом сезона.

После этого успеха он возвращал к жизни старинную петербургскую «Коппелию» в Большом театре, «Раймонду» Петипа – в Ла Скала, работал над «Тщетной предосторожностью» и «Пахитой» в Екатеринбурге. «Рецепт “возрождения” старинного балета очень прост и давно известен, – говорил Вихарев. – Надо взять записи, хранящиеся в Гарвардской коллекции, посмотреть, что там есть, затем открыть музыкальную партитуру и сравнить, всё ли есть там для тех танцев, что вы обнаружили в Гарварде, осознать, каково будет соотношение подлинного и “вставного” текста, и таким образом в конце концов понять, возможна ли в принципе реконструкция данного балета. Затем вы идете в театральный музей, театральную библиотеку и получаете представление о том, можно ли восстановить костюмы и декорации, изучаете старую программку и... И так далее, и так далее, и так далее. Все это очень хлопотно, трудно, но вполне возможно»^vi.

Сергей Вихарев и участники возобновления спектакля. 5 ноября 2015 года.
© Мариинский театр / Фото Наташи Разиной

«Честно говоря, я считаю удачными все эти спектакли, – подводил итоги своей реконструкторской работы в Мариинском театре Сергей Вихарев. – Возможно, сегодня я что-то делал бы по-другому, но в любом случае наша работа встряхнула балетный мир. Старые балетоманы рассказывали мне, что у них появился повод вернуться в театр – причем впервые за долгое время в Мариинку стали ходить не на артистов, а на спектакли»^vii.

ⁱ «Возможность диалога». Интервью Анны Галайды с Сергеем Вихаревым и Павлом Гершензоном // Большой театр. 2009. № 4. С. 14.
ⁱⁱ Там же.
ⁱⁱⁱ Гершензон П. Свадебный подарок // Буклет VII Международного фестиваля балета «Мариинский». Мариинский театр, 2007. С. 25–26.
^iv Там же. С. 25.
^v Интервью Сергея Вихарева Наталье Шадриной // https://2011.bolshoi.ru/performances/3333/details/.
^vi Там же.
^vii Барыкина Л. Сергей Вихарев: «Я – пролетарий танцевального труда» // www.colta.ru. 2015. 19 июня.