Концертная бригада в Кронштадте. Январь 1942 года. Слева направо: Екатерина Шкроева, Давид Прицкер, Аркадий Лыжин, Софья Преображенская, Николай Персиянинов (чтец) и моряки-балтийцы
Архив Мариинского театра

На обороте этой фотографии написано: «Народной артистке РСФСР Преображенской С. П. от личного состава части капитана Астахова. В память о днях Великой Отечественной войны. 22/I 1942». Подобных фотографий у известной певицы, солистки Кировского театра, к тому же часто выступавшей по радио, собралась, по ее признанию, целая коллекция: Преображенская много выступала с шефскими концертами в армии и на флоте еще до войны, а в блокадные годы поездки на фронт следовали одна за другой. «Выступали даже тогда, когда не было никаких сил, – вспоминала певица. – Помню один концерт в Кронштадтском форту. Истощенный голодом Аркадий Лыжин почувствовал, что падает, и, не допев арии, ушел в кулисы. То же повторилось и со следующим артистом. Третий номер был мой: я пела под баян жизнеутверждающие песни Дунаевского и Прицкера. Надо было видеть, как это принимали моряки»*.

* За советское искусство. 1965. 28 апр. Цит. по: История Мариинского театра в изображениях, воспоминаниях и документах. 1783–2008. СПб. : НП-Принт, 2008. С. 303.

Концерт в госпитале (без даты)
Архив Мариинского театра

«Для других голод начался еще раньше, чем для меня, ведь до 9 ноября мы концертировали, – вспоминала Вера Красовская. – Потом, правда, все кончилось, и концерты возобновились только 23 февраля, в день Красной Армии. Хотя и это было тяжело – идти пешком через весь город – например от Исаакиевской площади, где мы жили, до госпиталя возле Смольного. Ведь надо было еще нести чемодан с костюмами. Потом я стала носить их в рюкзаке – так было легче. <…>
– Неужели танцевали на пальцах?
– А как же иначе? Выходить на сцену было кошмарно. У меня и вообще-то мало мяса и кости хрупкие. А тут я стала совсем как скелетик несчастный.
– Ну хоть какая-то радость была от того, что танцевали?
– Радости уже не было никакой, я еле на ногах держалась. Была радость, когда ехали на какой-нибудь корабль, потому что знали – там покормят. <…> Мы брали с собой баночки и всё, что давали, старались унести – если было для кого»*.

* Красовская В. «Энергия жизни сохранялась» // Вспоминая вновь… : сб. СПб. : АРБ им. А. Я. Вагановой, 2004. С. 50–51.

Концертная бригада. Слева направо: Владимир Ульрих (концертмейстер), певицы Софья Преображенская и Вера Шестакова, скрипач Александр Печников; стоят: С. Флейшман (чтец), командир воинской части, Аркадий Лыжин. 1942
Архив Мариинского театра

Сын Преображенской Владимир, которому в 1942-м было семнадцать лет, вспоминал: «После выступления артистов командование воинской части устраивало для них небольшой ужин. Мама (так она говорила) ставила на колени небольшую открытую сумку, потом подносила ко рту кусочек и, вместо того чтобы откусить, роняла в сумку. По возвращении домой она делила эти кусочки между нами. Очень нам всем помогла ее поездка в Кронштадт. После одного из концертов на корабле, командир, узнав, что у нее четверо детей в Ленинграде, вызвал начпрода и приказал ему выдать буханку белого хлеба и килограмм макарон. <…> Макаронный суп и кусок белого хлеба – это было что-то невероятное, тем более что хлеб был выпечен из муки, которую водолазы доставали из провизионной кладовой, расположенной в оторванной и затопленной носовой части линкора “Марат”. <…> В другой раз мама захватила с собой в поездку одну из двух “чернобурок” и выменяла ее на небольшой мешок ржи»*.

* Гуреев В. Воспоминания о С. Преображенской.
URL: preobrazhenskaya.com/publikatsii/vospominaniya/category/323-v-n-gureev.html (дата обращения: 05.05.2020).

Концертная бригада. Июнь 1942 года

Еще одна фотография из архива Преображенской. Среди артистов бригады узнаются певцы Павел Андреев (третий слева), Cофья Преображенская (пятая слева) и Иван Нечаев (третий справа). Голос Ивана Нечаева был хорошо известен всем ленинградцам. С начала 1942 года певец выступал по воскресеньям на радио вместе с баянистом из ансамбля краснознаменного Балтийского флота Владимиром Коженковым. Он сам вел концерт по заявкам, объявляя произведения и по чьей просьбе они исполняются. По окончании концерта он обращался к слушателям с призывом присылать в радиокомитет свои пожелания. Как правило, раненые и бойцы с фронта просили исполнить русские народные песни. «Мысленно я часто переношусь в то страшное время, – писал позже один из блокадников. – Вижу себя, истощенного, бессильного, вижу жену, дочь, сына, слышу стонущие звуки сирены, зловещее гуденье немецких самолетов, визг фугасных бомб. Это всё смерть и разрушения. Но вот после отбоя воздушной тревоги мы вновь слышим живой голос диктора: “Слушайте Ивана Алексеевича Нечаева”»*.

* Цит. по: Музыка в дни блокады : хроника / авт.-сост. А. Н. Крюков. СПб. : Композитор, 2002. С. 90.

Павел Андреев. 25 июня 1942 года
Архив Мариинского театра

Павел Захарович Андреев пел перед солдатами и в Первую мировую войну, и в Великую Отечественную. Его герои на сцене – русские богатыри: князь Игорь, Руслан и даже Степан Разин. Уникальный случай в истории театра: когда Фокин ставил балет «Степан Разин» на музыку симфонической поэмы Глазунова, он позвал на главную роль оперного певца. Андреев пел Бориса в «Борисе Годунове» поочередно с Шаляпиным, а в сезоне 1911–1912 годов в поставленной Шаляпиным на сцене Мариинского театра «Хованщине» – коварного боярина Шакловитого. «Зал ждал и замирал от волнения, когда Андреев – Шакловитый пел: “Спит стрелецкое гнездо. Спи, русский люд. Ворог не дремлет”, – вспоминал академик Дмитрий Лихачев, юношей видевший Андреева на сцене в 1918 году. – Зал вставал, когда Андреев заканчивал свой монолог молитвой: “Ей, Господи, вземляй грех мира, услышь меня, не дай Руси погибнуть от лихих наемников”. До трех раз пел Андреев эту арию: зал требовал повторений. Многие плакали»*. Когда по решению правительства театр эвакуировали в Молотов (Пермь), Павел Андреев вместе с женой Любовью Андреевой-Дельмас отказались уезжать: «Нельзя всем артистам покинуть свой город: кто же будет украшать короткий досуг бойцов, воодушевлять их на ратное дело? Да если потребуется, то у меня хватит мужества и сил взять в руки винтовку»**.

* Лихачев Д. Воспоминания. СПб. : Logos, 1995. С. 93–95.
** Цит. по: Лебедев Д. Павел Захарович Андреев : очерк жизни и творческой деятельности. Л. : Музыка, 1971. С. 53.

Нонна Ястребова и Владислав Стржельчик. 1942–1944
Фото из собрания Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеки

В феврале 1942-го, когда в Ленинграде спектаклей не было, Нонна Ястребова поступила в ансамбль песни и пляски 23-й армии Ленинградского фронта. «Штаб и политотдел 23-й армии располагались в Юкках, в больших трехэтажных казармах. На втором этаже одного из зданий поместились и мы. Ансамбль возглавлял известный композитор Георгий Носов. Был очень хороший оркестр, состоявший в основном из студентов Консерватории. Например, был великолепный трубач Вениамин Марголин. В дальнейшем он был первой трубой в оркестре Мравинского… Был у нас известный певец Леня Кострица, интересные чтецы – Борис Стрельников и Владик Стржельчик, ставший впоследствии знаменитым артистом. В нашем балетном коллективе была моя соученица Люся Каммерберг, Вера Станкевич, в дальнейшем известная балерина в Малом оперном, мой партнер Юра Воронцов, окончивший наше училище. Художественным руководителем был Миша Воробьев (выпускник балетмейстерского отделения, организованного в Ленинградском хореографическом училище Федором Лопуховым. – Ред.). Мы получили военную форму, сапоги. Я взяла с собой балетные туфли, но надевать, делать экзерсисы было просто негде – мы репетировали на цементном полу. Многие номера, например “Тачанку”, я танцевала в военной форме: юбке, гимнастерке, сапожках. И все-таки мы с Юрой Воронцовым приготовили классические номера – “Мелодию” Глюка и вальс. Большим коллективом мы выезжали редко, чаще делились на небольшие концертные бригады: баянист, певица, чтец и танцовщики.
Один такой концерт был на передовой в артиллерийском батальоне. Батальон стоял на холме, а концерт проходил внизу, на полянке. Сцена – просто земля, трава. На пеньке аккордеонист Женя Балашов сидит, играет, рядом с ним стоит связист и держит телефонную трубку. Мы спрашиваем: “Зачем?” Он говорит: “У орудий тоже хотят послушать”. <…> После концерта ко мне подошел немолодой мужчина, говорит: “Спасибо, дочка, за радость, которую ты доставила” – и протягивает букет цветов, обвязанный алюминиевой проволокой с палец толщиной. Цветы сорваны здесь же, на полянке: колокольчики, ромашки, какие-то травки»*.

* Ястребова Н. После выпускного была война // Вспоминая вновь… : сб. СПб. : АРБ им. А. Я. Вагановой, 2004. С. 32–33.

Концертная бригада. Колпино. 1943
Вторая слева во втором ряду – Софья Преображенская, четвертая – Ольга Иордан
Архив Мариинского театра

«Как-то мы поехали с концертом на передний край – он был недалеко, – вспоминает Ольга Иордан. – Привезли нас в лес, разместили в командирской землянке. Она была очень уютная – чистенькая, с небольшим окошком, двумя койками и столиком. Пообедав, мы расположились отдыхать. Но не успели улечься, как начался сильный обстрел района. Снаряды ложились совсем рядом, землянка ходила ходуном. Преображенская, не поднимаясь с постели, спрашивала меня при каждом разрыве: “Оля, это наши?” “Наши, наши!” – упорно отвечала я ей. Ударил еще снаряд, комья земли полетели в окошко. Преображенская не успела повторить свой вопрос, как случилось что-то непонятное. Все перевернулось, посыпалось, полетело со своих мест. Мы оказались сброшенными с кроватей, и когда я, совершенно ошеломленная, подняла голову, то увидела над собой небо, деревья сквозь дыру и свисающие бревна с потолка. Сквозь него просунулась чья-то голова: “Нет ли у вас листа фанеры?” Оказывается, один из часовых, стоявших у дверей, был убит, а другому перебило ноги – его хотели перенести на фанере. Между двумя разрывали к нам вбежал командир: “Товарищи, нужно отсюда уйти. Идемте в другую землянку”. Мы несколько раз пробовали выйти, но, как слышали свист снаряда, шарахались обратно. Выждав момент затишья, выскочили в лес, побежали, пригибаясь к земле, и вскочили в большую землянку, куда собралось уже много народа. <…> Для храбрости нам сразу предложили немного спирта. Он привел нас в чувство, и, не теряя время, пользуясь присутствием большого числа людей, мы решили начать концерт. Так, под аккомпанемент рвущихся рядом снарядов, и исполнили почти всю нашу программу»*.

*Нечаев И., Сахновская Н., Иордан О. Танцуя под обстрелами. Дневники артистов Кировского театра 1941–1944 гг. из осажденного Ленинграда. Выборг : Воен. музей Карельского перешейка, 2019. С. 130.

Концертная бригада артистов Кировского театра. Слева направо: Алексей Расторгуев, Михаил Ратнер, Владимир Екимов, Соломон Кафьян. Поет Алевтина Холмина. 1942
Архив Мариинского театра

Такие же бригады «для культурного обслуживания бойцов, командиров и политработников», как писали тогда газеты, Кировский театр регулярно отправлял из Молотова (Перми). Бригада, которую возглавлял виолончелист Михаил Ратнер, выступала на Северо-Западном фронте с конца января до середины апреля 1942-го, дав более восьмидесяти концертов.

Афиша концертов шестой фронтовой бригады. 1943
Архив Мариинского театра

Впоследствии бригадам стали присваиваться порядковые номера. Первая фронтовая выехала на передовую 15 июня 1942-го, шестая – в феврале 1943-го. По ее возращении театральная многотиражка рапортовала: «Бригада была сформирована в связи с XXV годовщиной Красной армии и провела культурное обслуживание частей и кораблей Краснознаменной Балтики и Волховского фронта, дав в общей сложности 43 концерта».

Шестая фронтовая бригада Кировского театра. 1943
Верхний ряд слева направо: альтист Абрам Эдельман, скрипач Донат Шевалин, солистки балета Анна Улитина и Александра Блатова, танцовщик Валерий Богданов, виолончелистка Сарра Брог, скрипач Борис Сандовский, виолончелист Михаил Черкасов. Нижний ряд слева направо: солисты оперы Василий Тихий и Анастасия Базарова, балерина Татьяна Вечеслова, Борис Фрейдков (бас), Агния Лазовская (сопрано), танцовщики Владимир Фидлер и Андрей Лопухов
Архив Мариинского театра

Вспоминает Татьяна Вечеслова: «Нам объявили, что 23 февраля 1943-го мы должны быть на Ленинградском фронте, а до этого заехать в Ленинград на две недели, чтобы обслужить корабли и военные части. И вот выдали обмундирование, состоящее из овчинного тулупа, шапки-ушанки, ватника, штанов и гимнастерки. У меня вид был скорее комичный, чем внушительный. <…> 25 января мы были в Москве. Там получили документы, разрешение на проезд в Ленинград. С момента блокады мы были первой бригадой, попавшей в город. Попасть мы могли лишь по ледовой трассе – Дороге жизни»*.

* Вечеслова Т. Я – балерина. Л. ; М. : Искусство, 1964. С. 159.

Военно-автомобильная дорога № 101: Дорога жизни
Фото Рафаила Мазелева

«Мы давали концерты в клубах, на кораблях. Классические танцы исполняли редко. Порой, когда позволяли условия, я танцевала вариацию Нунэ и, вместе с Фидлером, “Куклы” на музыку Лядова. В основном мой репертуар сводился к русскому танцу из балета “Конек-Горбунок”, который я танцевала с Андреем Лопуховым, и к лезгинке – ею обычно заканчивался концерт»*.

* Вечеслова Т. Я – балерина. Л. ; М. : Искусство, 1964. С. 159.

Шестая фронтовая бригада на Волховском фронте. Март 1943 года
Архив Мариинского театра

«Памятной осталась и поездка на поляну, где незадолго до этого встретились войска Волховского и Ленинградского фронтов при прорыве блокады Ленинграда. На поляне находилась землянка, где мы и давали концерт. Как Фидлер не переломал себе ноги, танцуя свой гопак, – можно было только удивляться. Самым примечательным было освещение: на маленькой эстраде с двух сторон стояли бойцы и весь концерт держали в руках гильзы от снарядов с горящим керосином»*. На фотографии видно, что артисты сидят через одного с бойцами. В центре групповых снимков неслучайно всегда оказывается Борис Фрейдков, секретарь партийной организации театра. По правую руку от него – балерина Татьяна Вечеслова, председатель цехкома.

* Вечеслова Т. Я – балерина. Л. ; М. : Искусство, 1964. С. 176.

Агния Лазовская. Концерт на Волховском фронте. Март 1943 года
Архив Мариинского театра

Может показаться удивительным, что в заснеженном лесу певица Агния Лазовская стоит в туфлях и легком костюме. Даже в жестокие морозы артисты выходили на импровизированную «эстраду» не в тулупах и ушанках (их держали наготове коллеги за кулисами), а в концертном платье.

Командировочное предписание артисту балета Борису Шаврову. 24 сентября 1943 года
Архив Мариинского театра

Солисты балета Александра Блатова и Борис Шавров исполняют «Русскую пляску» в сопровождении квартета. 1943
Архив Мариинского театра

Заметная ретушь данной фотографии объяснима – это копия снимка из театральной многотиражки «За советское искусство» 1943 года. Седьмая фронтовая бригада пробыла на Волховском фронте два месяца, дала тридцать девять концертов на передовой и семнадцать в Ленинграде. В ее составе были четверо артистов балета: Борис Шавров (бригадир), его жена Александра Блатова, Сара Падве, Александр Шелепов, а также трое певцов – Павел Журавленко, Нина Васильева, Наталия Измайлова (опера) – и квартет в составе Эвелины Атанесян (скрипка), Федора Федорова (скрипка), Абрама Эдельмана (альт) и Евгения Вольф-Израэля (виолончель).

Заслуженный артист РСФСР, орденоносец Евгений Вольф-Израэль после концерта
Архив Мариинского театра

Фотограф запечатлел двух орденоносцев: «сына полка» – и старейшего артиста театра, виолончелиста Евгения Вольф-Израэля (он поступил в Мариинский еще в 1894 году). «В те времена ордена были большой редкостью, – вспоминал Михаил Герман. – Когда человек с орденом, даже штатский, проходил по улице, милиционеры отдавали ему честь, перед именами таких людей всегда писалось “орденоносец”, даже в титрах фильмов»*. Добавим: и обязательно в программках и афишах спектаклей и концертов.

* Герман М. Ю. Сложное прошедшее. 2-е изд., испр. и доп. СПб. : Печатный Двор, 2006. С. 24.

Благодарность фронтовой концертной бригаде Театра оперы и балета им. С. М. Кирова. 10 октября 1943 года
Архив Мариинского театра

Концертная бригада Кировского театра на острове Лавенсаари. Квартет в составе: Владимир Екимов, Михаил Цембарович, Алексей Расторгуев, Евгений Вольф-Израэль. 3–15 июля 1944 года
Архив Мариинского театра

Артисты, вернувшиеся из Молотова (Перми), продолжали ездить с концертами в части Красной армии и Балтфлота. Одна из военно-морских баз находилась на острове Лавенсаари (ныне остров Мощный) в Финском заливе. В 1941–1944 годах это была самая западная точка обороны, откуда осуществлялись проводка из Кронштадта подводных лодок до точек погружения и их встреча. Остров Гогланд, в сорока километрах западнее, был занят немцами.
«Концерт проходил у летчиков, у помещения, похожего на ангар, – вспоминал артист балета Юрий Монковский. – Зрители сидели прямо на лужайке. Неподалеку поднимались в небо самолеты, и усилия четырех смычков и голоса певца не могли конкурировать с парализующим ревом истребителя. Но для актера, священнодействующего на сцене, мир исчезает, вот и выступающий не слышал шума, не замечал, что все хохочут, и продолжал самозабвенно раскрывать рот, и только когда закрыл его, спустился на землю. Немое кино кончилось, но смех и аплодисменты продолжались. Артист стоял в недоумении, по просьбе “зала” он пропел арию еще раз. <…>
Следующий наш концерт был на пирсе. Катера окружали его со всех сторон. <…> Все мостики, как ложи в театре, были заполнены народом. На время концерта в воздух были подняты истребители. Когда мы вышли на пирс, моряки горячо зааплодировали, они так давно ждали людей с “Большой земли”. Для артистов был оставлен узкий проход, небольшой кусочек корявого пола и трап к ближайшему катеру, где мы переодевались. В “первом ряду” находился главнокомандующий балтийского форпоста Иван Григорьевич Бороденко»*.

* Монковский Ю. Призвание. СПб. : Скифия-принт, 2017. С. 390, 393.

Вырезка из газеты из домашнего архива Юрия Монковского

«Как-то раз в Ленинграде в мой гостиничный номер постучался незнакомый матрос и подал конверт, на котором была выведена моя фамилия и внизу стоял номер полевой почты. <…> В рецензии “Концерт на пирсе” бросились в глаза строки: “Украинский танец артисты Соболева и Монковский исполняют, словно не замечая, что под ногами не блестящий паркет эстрады, а шершавый настил пирса”. Но главной оказалась не рецензия, а мои стихи “Прощание артистов”, впервые опубликованные во фронтовой газете»*.

* Монковский Ю. Призвание. СПб. : Скифия-принт, 2017. С. 394.

Участники концертной бригады в городе Пярну. 1945. Третья слева – певица Евгения Каравашкова, далее Арон Лев (вторая скрипка), Владимир Екимов (первая скрипка), Зиновий Спивак (виолончель), Соломон Игольников (альт)
Архив Мариинского театра

Продолжились поездки концертных бригад и когда советские войска вели бои уже на территории Германии. Как вспоминали артисты, «еще недавно мы ездили на фронт между репетициями и спектаклем или после спектакля, успевая к ночи вернуться домой. Теперь поездки стали отнимать пять, шесть и десять дней»*. «Отправка должна была состояться из г. Таллина в Германию на гидросамолете, для чего мы прибыли поездом в Таллин, – вспоминал виолончелист Зиновий Спивак. – В ожидании гидросамолета (пришлось ждать несколько дней…) наша бригада дала несколько концертов в воинских частях г. Таллина и два концерта в г. Пярну. Наконец гидросамолет прибыл, и наша бригада разместилась в машине. За городом, в совершенно безлюдном месте вдруг откуда-то выскочила лошадь с телегой прямо перед мчавшейся на большой скорости нашей машиной. Шофер хотел избежать наезда и резко повернул баранку. Машина на полном ходу перевернулась прежде, чем кто-либо из нас сумел что-нибудь сообразить. Последствия оказались самые трагичные. Шофер был убит на месте. У певицы Васильевой была переломана нога (после долгого лечения ей пришлось покинуть сцену. – Ред.), у Льва сломано четыре ребра, у Екимова сломана рука, Богданов (артист балета. – Ред.) сломал челюсти. Кроме того, у всех были сильные ушибы и глубокие царапины на лице. Вещи разбросало далеко от машины в разные стороны, а все инструменты были разбиты. <…> В таком беспомощном состоянии, в стонах и криках от боли люди находились, пока проезжавший мимо военный не привез из города санитарную машину с врачом и обслуживающим персоналом. Во время подготовки людей к транспортировке мимо места происшествия проезжала женщина-эстонка с сеном на телеге. Для тяжело раненных попросили у нее немного сена. Она наотрез отказала. <…> Не обошлось без парадокса и в этой трагической истории. У всех в чемоданах и рюкзаках личные вещи были поломаны, помяты и побиты, а вот у меня в чемодане находились две бутылки с водкой – они полностью сохранились»**.

* Нечаев И., Сахновская Н., Иордан О. Танцуя под обстрелами. Дневники артистов Кировского театра 1941–1944 гг. из осажденного Ленинграда. Выборг : Воен. музей Карельского перешейка, 2019. С. 134.
** Спивак З. Воспоминания. Машинопись // Архив Мариинского театра.

Артисты Кировского театра. 1944–1945
Архив Мариинского театра