Анри Дютийё. Симфония № 2 Le double
Игорь Стравинский. «Игра в карты». Балет в трех сдачах
Сергей Рахманинов. Концерт для фортепиано с оркестром № 3, ре минор
Солист – Александр Романовский
Морис Равель. Болеро
Гергиев известен тем, что он приносит в дирижирование чистую страсть, это невероятно живой, страстный россиянин, с гордой, мускулистой грудью, как у борца, и говорит он со слушателем на языке интуиции. Однажды он поразил всех своей способностью «понюхать кровь» в «Весне священной». Теперь же он настаивает – жизнь это медленное успокоение.
The Miami Herald
Особое достоинство оркестра Мариинского театра – необычайно хороший ансамбль между разными группами оркестра и особая окраска звука. Струнные и деревянные духовые звучат очень тепло, что производит гораздо более глубокое впечатление чем холодная точность, которую обычно слышите от большинства оркестров.
South Florida Classical Review
3-й фортепианный концерт создан С.В. Рахманиновым в годы, когда талант его окончательно высвободился из пут сомнений, самоограничений и внешних препятствий, полностью созрел и окреп. Премьера Концерта состоялась во время американских гастролей 28 и 30 ноября 1909 года, в Нью-Йорке. В музыке Концерта отчетливо слышится не только зрелость Мастера, но и какой-то новый размах, широта, свобода... Это одно из самых «русских» произведений композитора. Его часто называют «концертом-песней», «поэмой о Родине». Музыкальное повествование, драматическое, с трагическими эпизодами, всегда лирически окрашенное, можно уподобить «борьбе света и тени». «Завоевание света» в Финале – подлинный гимн радости, особенно резонансно прозвучавший в атмосфере России конца 1900-х годов. Загадкой и, во многом, предвестием будущего (не только «развязки» концерта, но и поздних сочинений композитора) звучит средняя часть, интермеццо – сфера личного, музыка, в которой причудливо сплелись настоящее и воспоминания о прошлом. | «В 1928 году, по просьбе г-жи Рубинштейн я сочинил «Болеро» для оркестра. Это танец в очень умеренном темпе, совершенно неизменный как мелодически, так гармонически и ритмически, причем ритм непрерывно отбивается барабаном. Единственный элемент разнообразия вносится оркестровым крещендо», – писал Равель двадцать лет спустя в «Автобиографических заметках»... Сдержанно-печальная, невероятно протяженная (34 такта!) мелодия неизменной темы накладывается на железный, упорно повторяемый ритм... Когда после многократного проведения темы звучание достигает апокалиптической мощи, когда мелодия вдруг начинает дробиться на отдельные интонации, когда неожиданный сдвиг тональности словно срывает тему со стального каркаса ритма и бросает ее в пропасть надвигающейся катастрофы – невольно кажется, что рушится мир... |