Блох. Моцарт

Я еврей. Я стремлюсь писать еврейскую музыку не ради самоутверждения, а потому, что это единственный путь, следуя которым я могу создавать жизнеспособную музыку...
Эрнест Блох

Вынесенные в эпиграф слова композитора в чеканной форме отражают ту бесспорную мысль, которая руководила создателями крупнейших национальных композиторских школ. Только автор, в совершенстве выразивший дух своего народа, может рассчитывать на всеобщий интерес, может завоевать всемирное признание. Родившийся и выросший в центре Европы – в Швейцарии, Эрнест Блох (1880–1959) получил разностороннее музыкальное образование в Женеве (композиция в классе Жака Далькроза и скрипка у Луи Рея), в Брюсселе (композиция – Франсуа Рассе, скрипка – Эжен Изаи), во Франкфурте-на-Майне (композиция – Иван Кнорр), в Мюнхене (композиция – Людвиг Тюиль).
Многообещающие дебюты в Париже (опера «Макбет» на сцене Опера-комик,  1910) и в Женеве (Симфония до диез минор под управлением автора, 1915) были встречены благожелательными отзывами таких ведущих критиков, как Пьер Лало и Ромен Роллан... В ранних сочинениях Блох еще подвержен влияниям Рихарда Штрауса и Дебюсси. Но именно в эти годы в творчестве композитора наступает решительный перелом: он обращается к своим национальным корням: «Меня интересует, – скажет он позднее, – еврейская душа, сложная, пылкая, смятенная душа, вибрации которой я ощущаю через Библию... Все это во мне и это – лучшая часть меня».
В таких сочинениях, как «Два псалма» для сопрано и оркестра (1912–1914), «Три еврейские поэмы» для оркестра (1913), посвященные памяти отца, «Псалом 22» для баритона и оркестра (1914), Блох приоткрывает свое национальное лицо. К концу 1916 года он завершает «Шеломо» – еврейскую рапсодию для виолончели с оркестром, и «Израиль» – симфонию для солистов-вокалистов и оркестра. По времени это совпало с приездом Блоха в Америку. Оказавшись в чужой стране без друзей, без средств, композитор уже спустя несколько месяцев покорил и американскую публику, и крупнейших музыкантов Нового Света.
В рапсодии «Шеломо» («Соломон») Блох не стремится к цитированию подлинных народных напевов. Он воссоздает их дух, импровизационную природу, рапсодическую форму. Солирующая виолончель в каденциях подражает экспрессивному синагогальному пению (так называемым кантилляциям). Прихотливые мелодические узоры, характерные мелизмы (украшения, орнаменты) придают произведению ярко выраженный национальный характер.
Поэт в стихотворном посвящении памяти Мстислава Ростроповича, исполнявшего «Шеломо», замечательно почувствовал природу музыки Блоха:
… Твое, Господи, Имя,
Переложенное на голос струнных,
Терпкий, как тысячелетнее вино,
Страстный мужской зов виолончели…
(Сергей Круглов)

«Поэмы моря» (1922–1923) созданы композитором в пору, когда он занял место директора Института музыки в Кливленде. В этих поэмах слышны отголоски юношеской фортепианной пьесы Блоха «У моря». Трехчастный цикл, сначала написанный для фортепиано, спустя год был оркестрован композитором. И замысел его, и названия частей («Волны», «Песнь», «На море») отсылают к симфоническим эскизам Дебюсси «Море». А многие характерные ориентальные черты музыки Блоха напоминают русский «музыкальный Восток», особенно «Шехеразаду» Римского-Корсакова.
Иосиф Райскин

Пожалуй, ни одно музыкальное произведение не окружено таким количеством легенд и тайн, как Реквием Моцарта.

Человек, одетый в черном,
Учтиво поклонившись, заказал
Мне Реквием и скрылся.
И далее:
Мне день и ночь покоя не дает
Мой черный человек.

Загадочная история о черном человеке и Реквиеме легла в основу маленькой трагедии Пушкина «Моцарт и Сальери», написанной в 1830 году. Тот же сюжет занимает центральное место в нашумевшем фильме Формана «Амадеус», появившемся спустя полтора столетия. Мистический флер этой легенды немало способствовал популярности последнего, так и не законченного опуса великого композитора (его завершил по эскизам Моцарта его ученик Зюсмайер), хотя истинные обстоятельства заказа выяснились довольно скоро.
Таинственный незнакомец, предстающий у Пушкина как «виденье гробовое», был всего лишь слугой графа Вальзегга – большого любителя музыки, недурно игравшего на нескольких инструментах. Граф не довольствовался славой исполнителя, он желал непременно приобрести известность и как композитор, однако способностей к сочинению не имел. Блестящая изобретательность помогла ему тем не менее преодолеть это «незначительное» затруднение. За большую плату он анонимно заказывал лучшим композиторам произведения, которые затем выдавал за свои. «Творческий» замысел Реквиема, заупокойной службы, у него родился в связи с годовщиной смерти жены. Вопреки легендарной версии, Моцарт не спешил приступать к выполнению заказа. Согласившись на сделку из-за крайней нужды в деньгах, он откладывал работу, надеясь заработать сочинением «от себя», а не от чужого лица, и серьезно занялся Реквиемом только когда смертельная болезнь приковала его самого к постели. Эта болезнь стала поводом для слухов о насильственной смерти Моцарта и сыграла злую шутку с выдающимся оперным композитором и педагогом Антонио Сальери, вошедшим в сознание потомков лишь в качестве отравителя своего гениального соперника. В действительности Сальери вряд ли был виновником кончины Моцарта, хотя… «кошки между ними все же пробегали». Реквием, написанный для хора, солистов и оркестра, создан на традиционный латинский текст и развивает традиции ораториальных сочинений Баха и Генделя, партитуры которых Моцарт серьезно изучал. В сольных, ансамблевых и оркестровых эпизодах ощущается опыт композитора в оперном жанре. Яркие выразительные средства обеспечили Реквиему успех на концертной сцене, а моцартовская трактовка частей стала эталоном и продолжает оказывать влияние на композиторов вплоть до наших дней (Реквием Слонимского).
Надежда Кулыгина