Чего могли ждать от Дмитрия Шостаковича в 1937 году, когда шли инсценированные судебные процессы против «врагов народа»? Чего могли ждать от Шостаковича после погромных статей в «Правде»? От композитора, который под давлением сверху вынужден был отменить исполнение Четвертой симфонии (ее уже репетировал Фриц Штидри)? Чего могли ждать от Шостаковича, когда самой его жизни угрожала очевидная опасность (репрессированы были родственники, друзья, коллеги)? Чего-то вроде «псалма покаянного» – кантаты о великом вожде или о великой партии?
А Шостакович 18 апреля 1937 года в Крыму начинает работу над Пятой симфонией. Через полтора месяца были готовы три части (гениальное Largo сочинено за три дня!). Уже в Ленинграде Шостакович завершил партитуру симфонии к 20 июля. Премьера, состоявшаяся в Ленинградской филармонии 21 ноября 1937 года под управлением молодого дирижера Евгения Мравинского, прошла с ошеломляющим успехом. Овация зала длилась около получаса. Мравинский поднял партитуру симфонии высоко над головой. От упреков в субъективизме и интеллигентском самокопании симфонию спасли рецензии видных деятелей культуры. Слова Алексея Толстого о том, что тема Пятой симфонии – становление личности, повторил композитор в статье «Мой творческий ответ». На премьере в кулуарах повторяли: «Ответил, и хорошо ответил!» Что же сказал Шостакович своей Пятой симфонией?
Начальные такты симфонии – своеобразный эпиграф, бросающий отсвет на развертывающуюся трагедию. Философски углубленная, ритмически напряженная главная партия и элегически светлая побочная лежат в основе сонатной формы. В разработке главная тема преображается, приобретая черты зловещего гротескного марша. И лишь в патетической репризе она восстанавливает свой первоначальный облик в мощном речитативном унисоне струнных и духовых. Краткое просветление, вносимое мажорным вариантом побочной партии, сменяется печальной кодой: музыка словно гаснет в холодных восходящих гаммах челесты.
Вторая часть, Allegretto, – cкерцо; его грубоватый «деревенский» юмор оттеняет эмоциональную и философскую насыщенность первой части. С тяжеловесным, «топочущим» танцевальным движением крайних разделов скерцо контрастирует незамысловатый напев уличной песенки (соло скрипки, затем флейты). Вершина трагедийного симфонического цикла – третья часть, Largo. Она открывается сосредоточенным и тихим хоралом струнных. В череде печальных и возвышенных мелодий выделяется лирическое соло гобоя: в репризе оно достигнет высот трагического пафоса в напряженной декламации виолончелей. Заключая Largo, тема гобойного соло прозвучит умиротворенно в истаивающих тембрах арфы и челесты. Финал, Allegro non troppo, врывается под грохот литавр энергичной поступью медных. На вершине развития этой главной темы всплывает горделивая побочная – сперва в благородном тембре трубы, затем в мощном гимническом пении струнных и деревянных. В разработке темы свободно варьируются, иногда вызывая ассоциации с первой частью симфонии. Реприза, плавно переходящая в коду, знаменует начало неуклонного подъема. Напряженное, подчас до боли мучительное преодоление-нарастание разрешается ослепительно-ярким светом – ликующим ре мажором преображенной главной темы на фоне непрерывно вдалбливаемого звука ля у струнных и деревянных духовых. Но удары «оголенных» литавр в последних тактах симфонии, словно удары гвоздей в крышку гроба, обнажают двойное дно финала. Иосиф Райскин
Симфоническая сюита Николая Римского-Корсакова «Шехеразада», вдохновленная сказками «Тысячи и одной ночи», почти сразу после премьеры под управлением автора (в ноябре 1888 года) обрела популярность, которую сохраняет и по сей день во всем мире. «Шехеразада» – яркий образец «русского Востока» в музыке, блестяще оркестрованное драматическое повествование. Композитор с тонким мастерством изображает величественную картину морской стихии, батальные, любовные и праздничные сцены, соединяя их сквозной темой рассказа Шехеразады, которую исполняет солирующая скрипка.
Оркестр «Шехеразады» звучит красочно и богато – сольные эпизоды есть не только у скрипки, но почти у всех инструментов. Во II части тему рассказа Календера играет фагот, а затем гобой; там же, в среднем разделе (картина битвы) звучат воинственные реплики труб и тромбонов, в III части кларнет в сопровождении малого барабана исполняет кокетливую танцевальную мелодию, характеризующую юную царевну. Композитор, впрочем, призывал не искать в своей музыке конкретного сюжета и иллюстраций к нему, поэтому при переиздании даже снял программные заголовки частей. «При сочинении “Шехеразады”… я хотел лишь немного направить фантазию слушателя на ту дорогу, по которой шла моя собственная фантазия, предоставив представления более подробные и частные воле и настроению каждого», – писал он.
Позднее «Шехеразада» пленила европейскую публику «Русских сезонов», получив воплощение на балетной сцене в хореографии Михаила Фокина. Владимир Хавров
