Огненный ангел

Если прочесть отдельно либретто «Огненного ангела», выйдет странная, без начала и конца, история из жизни Средневековья: некой женщине чудятся демоны, она втягивает в свои злоключения влюбившегося в нее рыцаря, но ее сжигают на костре как ведьму, а судьба рыцаря неизвестна. Конечно, ни одна опера не сводится к тексту либретто – оперу дóлжно слушать, – но и музыка «Огненного ангела» заключает в себе парадокс.
Персонажи оперы все время находятся в напряжении, пытаясь понять: существуют ли демоны на самом деле, каким образом расправиться с ними, не выдав себя перед вездесущей инквизицией, не погубив себя и любимого человека,  и действительно ли тот достоин любви? Это напряжение постоянно прорывается в музыке: нельзя сказать, что музыкальный язык Прокофьева радикален, тем не менее  «Огненный ангел» остается одной из самых трудных опер ХХ века и для исполнителей, и для слушателей.
С другой стороны, сколь ни властны духи ада над поступками героев, зло у Прокофьева остается ненастоящим, карнавальным: музыка все время балансирует между драмой и фарсом, «настоящей оперой» в духе позднего романтизма и веселой пародией на нее же. Взять хотя бы финальную сцену, где монахини едва не разрывают на куски Инквизитора, называя дьяволом и требуя у него показать хвост, а другие послушницы распевают «ля-ля-ля». Правда, расслышать все это непросто: Прокофьев разделил хор на шесть групп, и едва ли в какой-нибудь иной  опере найдется столь впечатляющая вакханалия. «Огненный ангел» – еще и одна из самых эффектных опер прошлого столетия.
Сцена таинственных стуков, говорящие скелеты и Мефистофель, неожиданно поющий тенором, – старинная оперная бутафория, лишь расцвеченная небывалыми музыкальными красками. Ирония отстраненного наблюдателя и отсутствие моралите в финале – позиция антиромантическая. Одержимая видениями Рената должна взойти на костер, трагедия почти совершается, но вдруг все обрывается (развязку литературного источника, романа Валерия Брюсова, Прокофьев отверг) – и звучат фанфары с финальным аккордом в ослепительном мажоре.
«Огненный ангел» до сих пор не потерял своей мощи – в иных эпизодах трудно поверить, что опера закончена почти сотню лет назад, – а поднятые Прокофьевым вопросы веры и безверия по-прежнему актуальны. И спектакль, который создали Валерий Гергиев и режиссер Дэвид Фриман, произведя мировую сенсацию в 1991 году, – остается лучшей интерпретацией этой оперы. Фриман поступил радикально – поставил всё по ремаркам композитора. И добавил одну деталь: реальных персонажей стеснил в центре сцены, а хозяевами подмостков сделал стаю бессловесных белых существ. Большая привилегия в материалистический век: теперь маленькие демоны мерещатся и нам. Богдан Королёк

Совместная постановка с Королевским театром Ковент-Гарден, Лондон

Узнать больше об этой постановке, посмотреть фотографии с репетиций и спектаклей можно на виртуальной выставке «Прокофьев в Мариинском»